Капитан поднялся.
— Кто вы? Вы из семьи советника? — Он рассматривал их, морща лоб и недоверчиво качая головой.
Это был не тот капитан, которого они встретили здесь в прошлый раз. Для этой должности он казался слишком молодым.
Грет и Элизабет отрицательно ответили на вопрос.
— Вы так и не выглядите, но кажетесь мне знакомыми. Особенно ты! — он указал на Элизабет. — Здесь что-то не так! — Одним движением он распахнул накидку, так что стала видна желтая лента.
— Две шлюхи! — выкрикнул он. — Моя интуиция меня не подвела. Что вам здесь надо?
— Нас прислала дочь советника Мантайлера, Оттилия, — быстро сказала Элизабет. — Она хочет, чтобы ее отец получил эту корзину и хотя бы в Рождество немного порадовался. — Элизабет достала кувшин вина и протянула его капитану. — А это для вас с низким поклоном от семьи и наилучшими пожеланиями к Рождеству.
— Семья прислала двух шлюх? Не могу в это поверить!
Элизабет серьезно на него посмотрела.
— Да, потому что, когда дочь советника сама пыталась сюда попасть, стражники обошлись с ней очень грубо и вызвали у нее чувство стыда!
— Да что такая, как ты, в этом понимает? — возразил капитан, но казалось, что он неловко себя чувствует.
— А я ничего и не должна в этом понимать, — ответила Элизабет и холодно на него взглянула. — Достаточно того, что с дочерью советника обходятся неподобающе и она предпочитает дать поручение нам, чем еще раз попасть в такую ситуацию!
— Да как ты со мной разговариваешь? — возмутился капитан, но приказал следовать за ним.
Они подошли к подножию огромной круглой башни, когда его окликнул мужчина с кожаной папкой под рукой.
— Епископ желает с вами поговорить, капитан фон Заунсгейм, — сообщил он, обводя взглядом двух девушек. — Что вам здесь надо?
Капитан все услужливо объяснил, забыв при этом упомянуть о сомнительном происхождении девушек. Секретарь — по крайней мере, он так выглядел — скорчил кислую мину.
— Об этом нужно сообщить епископу и сначала получить его согласие!
— Зачем? — поинтересовался капитан и упрямо выставил подбородок. В этот момент он казался более сильным и угрожающим, чем тощий писарь. — Пленники в крепости находятся в моем ведении.
Секретарь напыжился, но рядом с закаленным в боях мужчиной все равно выглядел жалко.
— Только епископ имеет власть над всем и каждым в своей крепости! И только ему решать, что будет с пленником и как с ним обходиться.
Девушки переводили взгляд то на одного, то на второго, слушая перебранку мужчин, которые, очевидно, терпеть не могли друг друга.
— Я иду к епископу, и я ему расскажу, как вы пренебрегаете его доверием! — Тощий немного отступил, будто боялся удара, но капитан фон Заунсгейм только засмеялся.
— Ну, хорошо, я пойду с вами. Я не упущу возможность увидеть ваше поражение, — и добавил, обращаясь к девушкам: — Подождите меня здесь.
Какое-то время после ухода секретаря и капитана девушки не двигались с места, но затем решились обойти башню. Элизабет чувствовала себя слабой и больной. Ей было так плохо, что, казалось, в любой момент может стошнить. В голове стучало, мелькали смутные картины, голоса, перекрикивая друг друга, смешивались в какофонию.
— Эй! Что с тобой?
Элизабет тряхнула головой, чтобы разогнать видения.
— Все в порядке, правда! Что ты сказала?
— Я жаловалась, что это все долго тянется, и предложила поставить спорщиков перед свершившимся фактом.
— Ты хочешь, чтобы мы сами отдали корзину советнику? — У Элизабет перехватило дыхание.
Грет посмотрела на прилегавшую к главной полукруглую башню, на которую указывала Элизабет.
— Да!
Элизабет сглотнула.
— Не знаю, простят ли нам это.
— Но нам не известно, кто выйдет победителем конфликта. Готова поспорить, что злобный секретарь не позволит нам передать корзину в случае своей победы!
— Наверное, ты права, — выдавила Элизабет, одно воспоминание о нем усиливало ее тошноту.
— Тогда пойдем! — Грет взяла корзину и проскользнула внутрь башни. Узкая винтовая лестница вела к площадке, откуда деревянные ступеньки поднимались к мостику, опоясывавшему здание, который они видели с улицы. Во время войны там располагались стражник, следивший за перемещениями врагов, и горнист, а в мирное с помощью горна сообщали о завершении ночного покоя, обеде или отходе ко сну. Внизу, там, куда попали девушки, находился вход в темницу.
Элизабет дрожащей рукой указала на круглое отверстие в полу.
— Здесь.
Грет опустилась на колени и наклонилась.
— Я ничего не вижу. Принеси лампу со стены.
Элизабет глубоко вдохнула и поднесла к отверстию зажженную лампу.
— Советник Майнталер? Вы там внизу? — крикнула она.
Некоторое время было тихо, но затем голос приглушенно произнес:
— Да, я здесь, — и печально добавил: — где мне еще быть? Ты кто?
— Это Элизабет и Грет.
— Элизабет? — повторил он недоверчиво.
— Да, Элизабет, Лиза из борделя у еврейского кладбища. Вы меня не помните?
— Разумеется, я тебя помню, но что ты здесь делаешь?
— Мы принесли еду и одежду, чтобы облегчить вам плен. Сегодня Рождество, разве вы не знаете?
Грет нашла веревку и уже привязывала корзину. Медленно они спустили корзину через дыру, пока она не коснулась дна.
— Рождество, — повторил советник.
В темницу попадало мало света, но Элизабет показалось, что он очень похудел. Его одежда превратилась в лохмотья. Дрожащими руками он достал еду, вино, одежду и одеяло.
— Ты уверена, что вы не ангелы, которых прислал мне Господь, чтобы придать мне мужества?
— Нет, мы не ангелы, вам это известно, — засмеялась Элизабет. — Ваша семья передает вам подарки, потому что их приход сюда сопряжен с опасностью.
Советник громко всхлипнул, быстро надевая чистую рубашку и камзол.
— Нам нужно идти, — напомнила Грет и вытянула пустую корзину наверх. — Получится нехорошо, если нас здесь застанут. Чего доброго, еще заберут у него вещи!
Элизабет неохотно кивнула.
— Желаю вам всего доброго и Господнего благословения в праздник. Мы будем молиться, чтобы епископ одумался и отпустил вас.
— Да, помолитесь, — согласился советник. — И скажите моим детям, чтобы не теряли надежды. Я их люблю и скоро к ним вернусь!
Девушки обменялись с ним парой слов на прощание и поспешили вниз по винтовой лестнице. У входной двери Элизабет внезапно натолкнулась на капитана.