Единственный тусклый желтоватый светильник под потолком освещал лишь небольшую часть помещения. Однако это не стало помехой для того, чтобы разглядеть каменный «мешок» без окон с единственной дверью в противоположной стене. Я находился в самой натуральной средневековой темнице. Сырой, пропитанной запахом гнили и нечистот. И, что самое отвратительное, я был прикован к одной из стен самыми настоящими кандалами.
Чертовы варвары! Даже в наших тюрьмах и то цивилизация, а тут…
Как же меня бесит этот мир!
Голова, к счастью, не болела и была достаточно ясной, а вот вздернутые вверх руки буквально ломило. Запястья неслабо натерли грубые железные оковы. Быстрый осмотр закончился досадным открытием: на наручниках совершенно обычная скважина для ключа.
Правда, сразу отказываться от надежды на спасение я не стал и попробовал применить эльфийские способности нейтрализации. А вдруг?
Но чуда не случилось. В чертовых местных наручниках не оказалось ни капли магии. Я с яростью дернул руками, но лишь еще больше содрал кожу и бессильно заскрипел зубами.
Ведь должен же быть какой-то выход! Та же Шер, возможно, могла бы помочь… хотя, если подумать, чем? Помнится, она говорила, что богиня слабая, только гашшарами повелевает, так что надеяться на заступничество покровительницы бессмысленно.
Мать вашу, я столько пережил, чтобы вот так вот глупо попасться?!
Я вновь задергался в оковах, но, как и прежде, безрезультатно.
От попыток превратиться в Халка и все здесь раздолбать отвлек звук скрипнувшей щеколды. Спустя мгновение в двери открылось небольшое окошко, через которое в тюрьмах обычно выдают миски с едой, и в проеме нарисовалась толстощекая рожа охранника. Мужик пристально, с напряжением посмотрел на меня, пробежался цепким взглядом по камере и рявкнул:
— Хорош шуметь! Кандалы все равно не снимешь. — А после недобро улыбнулся и добавил: — Они специально для таких ушастых и вертлявых, как ты, делались из закаленного распарита. Ни одному эльфу от них избавиться не удавалось.
Надо же, какие запасливые, гады. Эльфов уже давно нет, а кандалы сохранили!
Очень хотелось послать толстяка матом, однако я сдержался. Вместо этого, стараясь сохранять спокойствие, уточнил:
— Сколько мне тут еще висеть?
— Да мне почем знать? Когда решат, что с тобой делать, тогда и снимем. Но я бы на твоем месте не торопился. Отсюда эльфам только одна дорога — в могилу. — Мужик хмыкнул и, прикрыв окошко, исчез.
Да, ничего иного я и не ожидал. Ну и о чем осталось мечтать? Пожалуй, лишь о том, чтобы сдохнуть быстро и без особых мучений.
О ближайшем будущем рассуждать бессмысленно, итог вполне очевиден — смерть. Размышлять, каким именно образом это произойдет, тоже никакого желания. Поэтому я погрузился в анализ недавнего прошлого и собственных ошибок.
Работа, конечно, пустая, но занять свои мозги надо, иначе с ума от безысходности можно сойти.
Итак, Эва — простая официанточка с незаурядными способностями, толикой предприимчивости и хитрости. Сдала нас с Вианом градоначальнику, а мы, как дураки, купились потом на ее слезы и мольбы о спасении. И ведь умудрилась же, зараза, не только меня провести, но и, казалось бы, хладнокровного наемного убийцу!
Эх, надо было оставить эту… девицу на растерзание умертвиям! Тогда все бы могло сложиться по-другому. И какого черта мы вообще ее встретили?
Хотя, пожалуй, это понятно — сама будучи осведомителем, Эва не могла не узнать, что мы вернулись в город. Поисковик она хороший, вот и прибежала к нам при первой же необходимости.
Вот только… так ли ей на самом деле была нужна наша защита? Маг-то Эва довольно сильный, в этом я своими глазами убедился. Передвигается тоже быстро, так что и от опасности бы защитилась, и до Королевской гвардии сама добралась. Однако предпочла путешествовать с нами. Почему?
А может, потому, что девчонка с самого начала искала именно эльфа?
Я едва не застонал от собственной глупости.
Ведь принадлежность освободителя Азарвила к эльфам местным спецслужбам наверняка уже была известна! Конечно, во всеуслышание они об этом народу не объявляли, но логические выводы из стычек со мной и моей внешности наверняка сделали. И, заподозрив меня, Эва просто решила это проверить. А потом, убедившись в собственной правоте, при первой же возможности сдала.
Да, девчонке повезло как никогда.
Интересно, сколько лет своей никчемной жизни она выторговала за мое пленение? Стерва. Убил бы, будь хоть одна возможность!
Но — увы. Все, что мне осталось в эти последние часы жизни, — только греметь кандалами и скрежетать зубами от горечи и злости.
Причем злости не только на Эву, но и на себя. Мало того что сам влип, так из-за меня еще и Виан пострадал. Жив ли он еще? Скорее всего, нет. При воспоминании о том, что обычно ждет дезертиров, меня передернуло. С предателями и беглецами в этом мире разговор короткий.
Одно только странно — на кой черт тогда Эва ему жизнь спасала? Зачем лечила и силы тратила, если буквально через несколько часов подписала Виану смертный приговор?
От мрачных мыслей отвлек лязг отодвигающегося запора и скрип двери.
Теперь я мог лицезреть тюремщика в полный рост. Здоровый, хмурый, в кольчуге и с мечом на поясе, он должен был внушать страх и уважение к местным властям. Видневшиеся за ним стражники, таких же примерно габаритов, эти чувства должны были укрепить. И как любой нормальный человек… точнее, нормальное живое существо при виде опасности, я напряженно замер. Неужели — все?
— Пошли, эльф, — пробасил тюремщик, убивая остатки надежды на чудо.
Что ж, похоже, мне крышка.
Что такое ощущение неизбежности, я понял в тот момент, когда тюремщик снимал кандалы. Оно было настолько сильным, что я даже не дернулся, а потом покорно пошел вместе с обступившими гвардейцами по каменным коридорам. Возможно, какой-нибудь бравый героический парень на моем месте попытался бы сбежать, отбиться или посопротивляться. Но не я.
Увы, я не герой и слишком хорошо понимал — не вырвусь. Зато в этой борьбе меня могут убить, а жить хотелось очень. До безумия, до чертиков и адреналиновых звездочек в глазах. Пусть еще хоть несколько лишних минут за счет этой покорности, пусть.
Возможно, для кого-то столь малая разница во времени не играла бы роли. Возможно, кто-то посчитал бы, что надо погибнуть как настоящий мужчина — в бою. И, пожалуй, раньше я бы тоже пафосно утверждал нечто подобное. Но сейчас я просто хотел жить. Поэтому молча шел и надеялся, сам не знаю на что.
На окружающую обстановку я внимания не обращал, не до того было. Поэтому изрядно удивился, когда, остановившись по приказу тюремщика, обнаружил себя в большом беломраморном зале. Вокруг — роскошная дорогая мебель, обшитая бордовой парчой, на потолке — тяжелые хрустальные люстры…