Длинноногая лошадь чистых кровей скачет галопом прямо на препятствие в виде перевернутой вверх дном лодки и с легкостью через него перепрыгивает. Мягко приземляется, поднимая фонтан брызг, и несется во весь опор дальше.
Небольшая стайка зрителей справа от нас выкрикивает ободряющие слова. В голосах слышится волнение и тревога.
– Молодец, Джоанна!
– Так держать, девочка!
– Умница!
Затем народ бежит к следующему препятствию в надежде занять удобные места.
– Господи, как она все быстро закончила, – шепчет Морин. – То есть понятно, что это достаточно высокий уровень, но все-таки…
Я наклоняюсь вперед, чтобы получше разглядеть землю перед препятствием. Надо проверить, не повредила ли лошадь дерн. Вижу безупречные отпечатки подкованных копыт, и никаких признаков скольжения. Следы одинаковые и до препятствия, и за ним. В общем, ничего удивительного: лошадь взяла его с ходу.
– Надо же, – вещает из громкоговорителя занудный голос. Теперь в нем слышится презрение, и у меня екает сердце. В прошлый раз комментатор именно таким тоном клеймил Еву за неудачное испытание по выездке. – Кажется, Дэвид Шикофски уже дважды останавливался перед препятствием «рама». Еще одна остановка и… Нет, погодите, похоже, он справился с задачей и теперь направляется к препятствию под номером четырнадцать. И это замечательно, так как Ева Олдрич на Дымчатом Джо за невероятно короткое время преодолевает кирпичную стену и движется к очередному препятствию. Ого! Боже мой, да они скользят на подходе! Нет, не может быть! Боже правый!
В панике вцепляюсь в руку Морин.
– Нет, просто невероятно! Ева Олдрич и Дымчатый Джо преодолевают барьер одним прыжком. Леди и джентльмены, а ведь это более девяти футов! Глазам не верю…
Мы с Морин словно приросли к месту и с глупым видом таращимся друг на друга.
– … четырнадцатое… пятнадцатое… шестнадцатое… Господи, да они парят над землей! Ева Олдрич и Дымчатый Джо преодолевают препятствие «стол» с большим запасом и направляются к «раме». А вот и Дэвид Шикофски. Он готовится взять препятствие под номером двадцать.
Из-за угла показывается лошадь голландской породы. Наездник, высокий худенький юноша, привстал на стременах и всем своим весом налег на поводья. Голова лошади поднята высоко вверх, глаза безумные. В последнюю секунду всаднику удается снова пустить ее кентером. Но мерин утратил чувство ритма, выбрасывает вперед ноги и как вкопанный останавливается прямо перед препятствием, взрывая копытами дерн. Сзади остается грязный скользкий след.
– Господи, какое несчастье! – выдыхаю я.
От толчка юношу выбросило из седла на шею лошади. Оттолкнувшись обеими руками, он откидывается назад и разворачивает мерина, чтобы сделать вторую попытку.
– У Дэвида Шикофски неудачная первая попытка на препятствии «каноэ», – сообщает голос из громкоговорителя. Комментатор умерил пыл по поводу Евы и Дымчатого Джо и сосредоточил внимание на Дэвиде Шикофски. – Но он идет на вторую попытку.
По мере приближения к препятствию наездник подгоняет лошадь, бьет ногами в бока. Земля напиталась влагой, и при каждом хлюпающем шаге из-под копыт поднимаются брызги.
Судя по ушам, могу с уверенностью сказать, что мерин препятствие не возьмет. Так и происходит, он снова тормозит, подойдя почти вплотную к «перевернутому каноэ».
– Вторая неудачная попытка Дэвида Шикофски, – объявляет комментатор.
Дэвид проводит рукой по козырьку кепки-жокейки и, горестно качая головой, рысью объезжает препятствие.
– Итак, номер семнадцать, Дэвид Шикофски на Вельзевуле выбывает из соревнований после двух неудачных попыток на «раме» и еще двух на «каноэ». И как раз вовремя, так как приближается Ева Олдрич на Дымчатом Джо!
Ева и Дымчатый Джо составляют единое целое, оба сосредоточены на предстоящей задаче. Ева привстала на стременах, слегка наклоняясь вперед на согнутых ногах. Наездница и лошадь промокли насквозь. Копыта Дымчатого Джо хлюпают по грязи, дыхание тяжелое, голова высоко поднята. Поводья натянуты, но Джо не сопротивляется воле всадницы, а как бы просит ее о чем-то.
Изучаю взрытую землю перед препятствием «перевернутое каноэ». Вельзевул при торможении оставил глубокие длинные следы.
Ева тоже их замечает, и на лице отражается тревога. Дочь тянет за поводья, и Джо мгновенно реагирует, укорачивая шаг, и, опустив нос, переходит на быстрый кентер. Бесполезно. Передние ноги скользят по грязи, как колеса машины по ледяной корке. Джо пытается исправить положение. Но слишком поздно. Он соскальзывает в сторону, расстояние между задней частью туловища и плечами сокращается, и Джо буквально складывается гармошкой и разворачивается параллельно препятствию.
– Боже правый! – хрипло выдавливаю я, а лошадь уже врезается в «перевернутое каноэ».
Раздается глухой удар и жуткий треск крошащегося в щепки дерева.
Ева теряет равновесие, и ее бросает вперед. Но тут происходит невероятное: Джо поднимается с земли и пытается взять препятствие, к которому практически прижат вплотную.
Джо подпрыгивает вверх, почти перпендикулярно земле, и, зацепившись обеими передними ногами за препятствие, кувыркается через него. Евы не видно с момента, когда лошадь приняла вертикальное положение. Широкое брюхо, задние ноги и хвост Джо исчезают из вида, словно перевернутый корпус тонущего корабля. Я перепрыгиваю через веревку и приземляюсь на четвереньки в грязь.
– Ева! Ева!
Ползу вперед, поднимаюсь на ноги и обхожу вокруг дальней стороны препятствия.
– На двадцатом препятствии упала лошадь… Ева Олдрич и Дымчатый Джо упали на двадцатом препятствии.
Ева лежит на спине с широко раскинутыми руками и ногами. Одна нога чуть согнута в колене. Джо лежит рядом, и оба не двигаются.
Я тоже будто приросла к земле. Это длится долю секунды, но мне кажется вечностью. Всматриваюсь в распростертые на земле тела в тщетной надежде заметить признаки жизни.
Рот открывается в безмолвном крике, я падаю на колени рядом с неподвижной дочерью.
– Ева!
Руки дрожат, из груди вырывается хриплое прерывистое дыхание. Перевожу взгляд с лица дочери на грудь и обратно. Ну, пожалуйста, пошевелись!
– На помощь! Помогите! Где «Скорая»?!
Рядом испуганно крестится Морин:
– Святый боже, помилуй нас!
– Ева! Ева! Ты меня слышишь?! – Хватаю запястье дочери, пытаясь нащупать пульс закоченевшими пальцами. И ничего не нахожу. Кожа Евы скользкая от дождя и грязи. Прижимаю руку к шее дочери, прямо под подбородком. Да где же «Скорая», черт возьми!
– Пресвятая Дева Мария, помилуй нас! – лепечет в ужасе Морин.
Она поднимается на ноги и бежит сквозь полосу деревьев.
Тупо смотрю в ее широкую спину. И снова перевожу взгляд на лицо Евы. Неожиданно она открывает глаза и смотрит прямо на меня.