Теперь уже генерал Войченко раскаивался в том, что он и его соратники из «Синдиката» приняли решение использовать депутата втемную против «Легиона». Но кто знал, что так получится… Кто знал…
Войченко вышел из кабинета директора, преодолел просторную приемную, в которой скучали секретарша и адъютант в военной форме с погонами капитана. Прошел по ковровой дорожке гулкого пустого коридора. Кивнул вынырнувшему от лифта знакомому деловитому референту с папочкой. Поднялся на лифте на два этажа.
— Моих заместителей и руководителей отделов ко мне через пять минут, — сказал Войченко дежурному, проходя в кабинет.
Через пять минут офицеры сидели вдоль стеночки. Заместители Войченко устроились за столом.
— Государство последнее отдает спецслужбам, — грозно сдвинув брови, начал генерал. — Для чего? Чтобы мы спали? Морду плющили?.. Кто ответит?
Он грозным взором обвел потупившихся подчиненных.
— Что нам сказать Президенту? Что скажем матери той девочки, которую сегодня в Перово мы собирали по частям? Что, я спрашиваю?
Ответа он, понятно, не дождался.
— Как мы людям объясним, что у нас утрачены оперативные позиции? Как объясним, почему террористы на свободе, а не в гробу? — Войченко перевел дыхание, провел по лбу носовым платком. — Такая работа — это что, результат нашей лени? Или неспособность? Или саботаж? Отвечайте, я послушаю…
Никто, ясное дело, не ответил. К этим концертам подчиненные привыкли и относились к ним философски.
— Кому на пенсию пора? В народное хозяйство? Не слышу… Где эффективные разработки на лидеров террористических организаций? Тот ворох ненужных бумаг — это не разработки. От позора нас спасает только наша секретность. Если людям показать, что мы наработали, это же курам на смех. Сплошь все полковники. Настоящие полковники… А где отдача от вас, господа офицеры? Где, я спрашиваю!
Войченко распалялся все больше. Минут десять он играл на нервах и самолюбии подчиненных. В ходе этого во все более грубых выражениях изложил те же претензии, которые выслушал недавно от директора агентства. И закончил вступление:
— Вот что я скажу. Если так дальше будем работать, разгонят нас к чертовой матери. И правильно сделают. Наберут по объявлению — толку больше будет… Николай Сергеевич, вы что-то хотите возразить?
— Никак нет, товарищ генерал, — вскочил начальник пятого отдела.
— Ваше счастье… Итак, под запись, по пунктам, — кивнул Войченко начальнику своего штабного отдела.
Дальнейшие указания генерала не блистали новизной и оригинальностью. Стандартный комплекс мер после громкого теракта — личный состав перевести на усиленный вариант несения службы. Задания негласному аппарату. Встретиться с агентурой. Сориентировать на выявление террористов. Отработать имеющуюся оперативную информацию. Совместно с органами внутренних дел провести силовые акции против фигурантов, выставить квартиры, кафе. Принять меры к реализации оперативной информации на коммерсантов, подпитывающих террористов. Пройдено все это не раз. Мертвому припарки. После драки кулаками махать — гиблое дело. Присутствующие прекрасно понимали, что это бесполезно. Все бесполезно. Ситуацию с террористами или контролируешь изнутри, внедряясь в террористические группы и уничтожая их физически, или не контролируешь вообще. Террористы как тараканы — из любой щели полезут, никакие проверки документов и шлагбаумы на дорогах не помогут. А травить их как положено — дихлофосом вдоль всего плинтуса — не дают. Не очень оно, видать, нужно!
Закончив совещание и раздав указания, Войченко подождал, пока подчиненные разойдутся. Посидел минут десять в одиночестве, в задумчивости, повернув верньер климат-контроля на семнадцать градусов. Холод просветлял мысли.
Мысли его сейчас были далеки от прошедшего теракта. В ушах не звучали вопли раненых, не стояли перед глазами ошметки тел. Он столько раз видел разорванные тела и слышал предсмертные крики, что давно разучился переживать по этому поводу. У него были куда более важные дела, которые таили для него куда больше опасности, чем какие-то психованные ша-хидки. Исламские фанатики — в конце концов, это просто козырь в рукаве, которым пользуются все игроки. А вот то, что рядом скрытая, темная, холодная и враждебная ему сила — «Белый Легион» — это уже другое… Удалось достаточно долго после последней бойни просуществовать, не затрагивая напрямую друг друга. Сейчас это время кончилось… Сейчас настала пора действовать. На уничтожение… А как достать врага?.. Сегодня утром от источника, который имеет некоторую осведомленность о «Легионе», генерал получил любопытную информацию. Сопоставив с другими обрывочными данными, он нащупал нить. Если потянуть за нее, то можно вытянуть медведя… Вот только что потом с ним делать? Надо глушить его. А это опасно… Но жить рядом с этим медведем еще опаснее…
Он побарабанил пальцами по столу. Ему хотелось больше всего затаиться и не принимать никаких решений. Но так не получится. Надо биться. Не на жизнь, а на смерть…
Он взял мобильник и сделал звонок.
Все, встреча назначена. Теперь обратного пути нет…
Войченко натянул плащ.
— Я на выезде, — кинул он дежурному, появляясь из кабинета.
— Машину вызвать, товарищ генерал? — .спросил тот.
— Не надо…
Выйдя из здания на Лубянке, он направился к магазину «Библио-Глобус», около которого оставил оперативный задрипанный «жигуленок» с форсированным двигателем. Номера были гражданские.
Войченко уселся за руль. Завел двигатель. Наддал газу. И отправился плести по городу кружева.
Он так и не засек за собой слежку. Но на всякий случай бросил машину. Нырнул в метро. Убедился окончательно, что его не контролируют.
Войченко, в отличие от бывших политработников и кадровиков, расхватавших в агентстве высокие кресла, был настоящим специалистом. Он знал, как вести слежку и как отрываться от «хвостов». Ему это доставляло удовольствие. Возвращалась молодость. И энергия вливалась в тело.
Через полчаса он вышел на станции «Речной вокзал». До пятиэтажного дома от метро было ходьбы минут семь. Явочная квартира располагалась на первом этаже.
Тип, которого покойный ныне чеченский депутат знал под именем Феликса, был уже на месте.
— Опаздываешь, — на его лице застыла вечная кривая ухмылка, демонстрирующая, что весь мир состоит из ублюдков, достойных только брезгливой жалости.
— А ты не знаешь, что в городе творится? — произнес Войченко.
— Что особенного? Еще одна дура отправилась к Аллаху. А скорее — к шайтану в когти.
— Семь трупов.
— А, — махнул рукой Феликс. — Обычная статистика потерь.
— Я сам человек спокойный, но твоему индифферентному отношению поражаюсь.
Посреди комнаты стоял сервированный Феликсом столик на колесах с заварным чайником, порезанным лимоном, нарезкой из ветчины и колбасы, соленьями, холодной водочкой и очень дорогим ликером.