Декс решил держать свои мысли на этот счет при себе. Его работа и так висела на волоске.
– Надеюсь, она в состоянии говорить. Когда я ее видел, она выглядела ужасно.
Где-то в доме поднялась суматоха – это Доллар Дэн столкнулся с Рейсом и доктором Тэдом.
– Проклятие, Рейс, вот это скорость.
– Я же говорю, он был у мадам Альгарды.
– Я думал, это займет больше времени. Спасибо, что пришли, доктор, но дело приняло скверный оборот. Пациентка скрылась.
Доктор Тэд со вздохом покачал головой.
– Должно быть, она оказалась крепче, чем я думал. Я считал, что она умрет.
– Я бы не хотел тратить ваше время, особенно если вы занимались Метательницей… Констанцией. Кстати, как она?
– Ей лучше. Я испытываю осторожный оптимизм, хотя и не могу объяснить почему. Сейчас она в вегетативном состоянии. С такой волей, как у нее, она, вероятно, справится.
– Это хорошие новости. – Ожидаемый ответ, но, возможно, некоторые сочли бы его обескураженным. – Я могу ее навестить?
Тэд смерил меня взглядом, словно просматривая список возможных мотивов.
– Навестить ее можно. Но не ожидайте реакции. Помните, что даже суровые люди с жестоким сердцем заслуживают внимания, когда больны. Возможно, она почувствует ваше присутствие. Это может укрепить ее волю. Но никаких дел. Никакого давления. Никакого запугивания. Иначе я вышвырну вас вон.
Я не смог подавить ухмылку. Он так старался проявить жесткость. Этот парень мог бы мне понравиться.
– Где вы отслужили свою пятилетку, Тэд?
Любой человек старше двадцати двух понял бы меня. Когда мы были молодыми, как только тебе исполнялось восемнадцать – при условии, что ты по-прежнему мог похвастать нужным числом конечностей, пальцев и глаз, – ты отправлялся на пять лет в Венагету, насаждать королевскую волю Каренты. Более века эта война являлась такой же повседневностью, как погода или смена сезонов. Когда я был мальчишкой, никому даже в голову не приходило сопротивляться. Уклонисты считались презираемой диковиной.
Государство и общественный строй все еще боролись с последствиями победы. Конец долгой войны вызвал ужасный беспорядок.
Тэд покраснел и увильнул от прямого ответа.
– Я вызывался добровольцем в линейную часть. Дважды. Оба раза мне сказали, что я слишком ценен для отправки в зону военных действий.
Перевод: его мастерство было слишком высоким для простых смертных. Должно быть, тогда у Тэда и появились связи на Холме.
– Благодарите своего бога-покровителя.
Парни вроде Тэда, не варившиеся в кровавом котле, лучше всего подходили для управления Карентой в послевоенную эпоху. Мы, повидавшие слона, знали лишь один способ действий.
Наши Метательницы Теней, неоднократно побывавшие на войне, достойны прославления за отвагу, но их способность мыслить здраво серьезно нарушена.
Тэд сказал что-то, а я прослушал. Снова заплутал в дебрях собственного сознания. Это начинало действовать на нервы.
– Прошу прощения. Отрубился.
– Понимаю. Я сам страдаю от чертовых финтов памяти, хотя самым близким моим контактом с боем стала Полная гавань, когда принц Руперт отправился туда в первый раз. По всем бумагам я тогда считался санитаром.
Разумеется. Его быстро взяли на службу.
– Ваш отец тоже был врачом?
– И отец, и мать. Мать была медицинским гением. Официально она так и не стала доктором – тогда в эту профессию не брали женщин. Но королевская семья ее любила. Она позаботилась о том, чтобы женщины смогли становиться врачами.
Вероятно, он начал осваивать медицину одновременно с умением ходить.
– Поскольку пациент предпочел скрыться, у меня нет причин здесь задерживаться, – заметил Тэд.
– Точно. Простите меня. Я болтун. Декс, если появится кто-то из крысюков, скажи, что я ушел к старухе. И полегче с вином.
Никогда не мог понять, почему некоторым людям нравится протухший виноградный сок. Таким субчикам нельзя доверять.
Декс сдержался.
– Да, сэр. Как пожелаете, сэр.
– Хорошо. Уверен, мы не пожалеем, что решили сохранить за тобой место, Декс.
Всю недолгую дорогу к особняку Метательницы Теней Тэд флиртовал с собаками. Он растопил сердце Помощницы, которое та закрыла передо мной.
– Вы уверены, что это бродячие собаки?
– Были, пока не решили усыновить меня. Они живут на Ортодоксальном кладбище.
Я вкратце рассказал ему о псицах и Крошке Му.
– Неужели? Это странно. И никакой связи со Страфой?
– Нет, если верить Констанции. А кому знать, как не ей.
– Разумеется, разумеется. Я никогда не был с ней в близких отношениях.
Безо всякой причины Тэд нравился мне все больше и больше. Милый, приятный парень, совсем как Страфа.
– Вы ведь были увлечены Страфой?
– Был, – смущенно признался он. – Когда-то. Барат не одобрил. А она никогда ему не перечила.
– Понятно.
Лучше оставить эту тему. Слишком щекотливая.
Тэд не настаивал на продолжении разговора. Он чувствовал ту же неловкость.
Особняк Метательницы Теней казался вымершим. Мы с Тэдом направились наверх, в логово ведьмы. Собаки и Доллар Дэн остались внизу, на страже.
Прежде я никогда не выходил за пределы первого этажа, но никаких сюрпризов не обнаружил. Второй этаж был столь же мрачным. Спальня Констанции оказалась немногим лучше.
Барат Альгарда спал в пухлом кресле возле постели матери. Даже во сне его лицо выглядело встревоженным. Вздрогнув, он проснулся.
– Гаррет. Привет, – сонно сказал он. – Тэд. Извини. Это нелегко.
– Понимаю. Никаких проблем.
– Эй! Тэд думает, что она очнется.
Старая уродливая бочка слизи лежала на спине, ее верхняя половина была немного приподнята, руки безжизненно вытянуты по бокам, поверх лоскутного одеяла, очевидно, сшитого за жалкие гроши каким-то беженцем старше самой Метательницы Теней.
Я изучил ее руки. Слегка деформированы артритом. Хронические боли могли объяснить дурной характер. Возможно, Тэд и ему подобные вместе с магами-целителями класса, соответствовавшего статусу Констанции, не сумели с этим справиться. Эта болезнь могла не поддаваться магии.
Некоторые вещи устойчивы к магии. Как и некоторые люди. Пенни в какой-то степени обладает этим талантом. Определенные металлы и минералы сопротивляются колдовству и даже уничтожают его. Наиболее известные примеры – железо и серебро.
– Где Кивенс? – спросил Барат, еще не до конца проснувшись.