Пропавший фрагмент болта так и не обнаружили, несмотря на усилия экспертов Стражи.

– Как ни прискорбно, вынужден признать, Гаррет, что, похоже, это сойдет им с рук, – очень мрачно сообщил Барат.

– Нет. Не сойдет. Они могут опережать меня на час, на день, на месяц – но не на всю жизнь. Мы уже нашли множество ниточек, за которые можно тянуть. Потянем – и рано или поздно кто-то запаникует и сделает глупость.

Как будто еще не сделал.

Только прямо сейчас мне, похоже, не удастся подергать за ниточки. Удовольствие придется отложить.

Метательница Теней говорила о стремительно надвигающемся крайнем сроке с растущим отчаянием. Мне это не понравилось. И по-прежнему не нравилось. Но какое-то чувство вызревало на тенистых полях моего воображения. Безо всякой причины я сам начал ощущать важность и безотлагательность.

Вернулась Машего.

– Экипаж готов.

И тут во мне проснулось любопытство.

– Если Маш и Баш – вся прислуга Констанции, и вы остаетесь здесь, кто управляет экипажем?

Подобный вопрос мог встревожить парня с извращенным умом вроде моего.

– Два наших лучших частных патрульных, Педер и Пит Петиф, иногда работают на конюшне и управляют экипажем. Они братья. Близнецы. Надежные люди.

Снова близнецы. Занятно. Не имеет отношения к делу, но занятно. И все же… Насколько надежными могут быть люди, если они бросают постоянную работу всякий раз, когда им предлагают бонус на стороне? Бонус, подразумевающий взаимодействие с лошадьми?

Полагаю, индекс надежности зависит от того, что использовать в качестве шаблона.

91

Мне за шиворот натекло воды, и немало, потому что я решил ехать рядом с кучером. Пит был одет по погоде. Я только делал вид, хотя использовал зонт Маш и Баша, пока сильный порыв ветра не вырвал его у меня и не расплющил о фасад здания.

– Нужно будет подыскать шляпу для мокрой погоды.

– Зато здесь вам не нужно терпеть это.

Пит ткнул правым большим пальцем назад. Некто по имени Маришка Махткесс, также известная как Лунная Плесень, не мог унять свое возмущение по поводу необходимости делить экипаж со стаей бродячих собак. Снова.

– Ее проблема не в собаках.

Когда Лунную Плесень ничего не тревожило, она проявляла дружелюбие к Каштанке.

– Знаю. Крысюки бесят некоторых людей самим фактом своего выживания.

Я крякнул, стряхнул воду с полей шляпы.

– Готов побиться об заклад, что предок Махткесс участвовал в создании крысюков.

– Все глупые отпрыски моей мамочки умерли молодыми.

Я снова крякнул, на сей раз слегка смущенный. Подобное выражение редко услышишь, поскольку это является правдой почти для каждой карентийской семьи. Не говоря уже о том, что многие умные детишки тоже умерли молодыми.

Пит ничего не заметил. Я не почувствовал злобы. Да и откуда ему знать про моего брата.

– Это была бы самая надежная ставка за всю вашу жизнь, – сказал он.

– Правда? У меня не очень хорошо с историей.

– Да? Говорят, серых создали прямой предок старух Махткесс и его брат-близнец.

Интересно.

– Их семья изобилует близнецами?

Пит немного помолчал, затем ответил:

– Я никогда об этом не задумывался, но на Холме вообще много близнецов. Только они неодинаковые. Любопытно.

– А в вашей семье?

– Вообще-то мы тройняшки. Мы с Педером разные. Петр был таким же, как я. Он не вернулся домой.

Ясно. Пит – не бесчувственный извращенец.

– Мой брат тоже. И отец, почти одновременно с рождением Майки. – Вот и все, что я смог придумать.

Это пробудило давний интерес к противоречивым историям и временным расчетам, который я постарался затушить. Сейчас мне об этом знать не требовалось.

– И наш отец. Он был идиотом. Сам этого захотел. Вернулся. И снова вызвался добровольцем. Он был герой.

Столько горечи. Удивительно. Но я его понимал.

– Как насчет поговорить о чем-то менее мрачном? – предложил я.

– В такой день? При такой погоде? Это дар богов. Они дают нам шанс выпустить яд.

– В таком случае в последнее время они чересчур расстарались.

– Это точно. Сейчас хотя бы не так жарко, как обычно. Вы знаете, что за нами следят?

– Я не обращал внимания, но предполагал, что это возможно.

– Я догадался. Вы – это вы, как говорят. Все это выглядит паршиво и становится только паршивей.

Я оглянулся, гадая, что он имел в виду. Его голос звучал расстроенно.

– Мы с братом должны извиниться перед вами, мистер Гаррет, – продолжил Пит. – Мы были в патруле… Мы должны были быть там. В тот день нас отвлекли. В армии мы были саперами. Нам нравится все, что взрывается и дымит. В тот день было много вспышек, взрывов и разноцветного дыма. В окрестностях Холма.

Кто-нибудь это исследовал? Может, плохие парни совершили ошибку, когда устраивали бедлам.

– Вы не смогли удержаться.

Он удивленно посмотрел на меня, словно получил отпущение грехов.

– То же самое сказал Педер, когда мы узнали о случившемся в наше отсутствие. Потом. Он рыдал как младенец. Все любили эту девушку. Он сказал: «Мы просто не смогли удержаться, Пит».

Сам не зная зачем, я предположил:

– Как будто кто-то знал, как от вас избавиться.

Две секунды спустя мы таращились друг на друга, сначала выпучив глаза, затем нахмурившись, размышляя, не сказал ли я случайно нечто важное.

Пит так увлекся, что чуть не переехал пару прохожих.

– Эй! Черт бы вас пробрал, придурки! Вы, уроды! Смотрите, куда едете!

Я пролепетал бессвязное извинение за Пита, потом отметил, что мы уже на Макунадо, катим по моему кварталу и только что чудом не пришибли одного из самых крупных и неприятных телохранителей Белинды Контагью. Кажется, он рассердился. Судя по мокрому виду, ему пришлось провести на улице немало времени.

– Вон мой дом. Возле него стоит экипаж, – сказал я Питу.

– Который действительно принадлежит тому, кому я думаю? – встревоженно спросил он.

– Если вы имеете в виду главаршу, то да. – Какой я молодец. Придумал профессию для Белинды.

Ее отца, Чодо, называли главарем.

– Я слышал, вы друзья.

– Вроде того. Зависит от смысла. Это долгая история.

– Как-нибудь куплю вам пиво. – Завуалированное извинение за проступок в день гибели Страфы.