В десяти шагах от дверного проема стоял невысокий, пожилой мужчина. Тщедушный, гладко выбритый, он был мало похож на своего знаменитого предка — по крайней мере, такого, каким обычно изображают Мерлина: важным господином с длинной белой бородой. Альфред держал перед собой левую руку и тяжело дышал. Я сделал шаг вперед. Краска на стенах начала скручиваться и отрываться, за ней последовала штукатурка. Дверной косяк затрещал и приготовился лопнуть; составлявшие его части обещали через несколько секунд присоединиться к летавшим вокруг меня кускам двери и штукатурки. Альфред сделал движение левой рукой, как будто бы толкал невидимый груз. Рука невидимого великана подхватила меня и отшвырнула назад, я с трудом удержался на ногах. Между тем, по выражению лица Альфреда было ясно, что он рассчитывал на больший эффект. Однако, его замешательство длилось недолго. Стоило мне сделать шаг вперед, как он, делая движение от живота, вытянул вперед правую руку. На этот раз это была не Земля, а Огонь. И какой! Я позавидовал его таланту — мне до сих пор удавалось в лучшем случае выдать небольшой и слабый сгусток пламени, а то, что полетело ко мне от Альфреда, походило на поток пламени из огнемета. Огонь залил весь коридор, стало чертовски жарко, но я не сгорел. Я не могу вызвать столько огня, но и повредить мне огонь не может — я понял это, идя сквозь пламя. Одежда дымилась, я ощущал жар, но и только. Альфред продолжал вкачивать в свое заклинание силу, но с тем же успехом он мог бы пытаться утопить рыбу в воде. Поразительно — если бы не этот бой, я бы так и не узнал, что не способен сгореть. И утонуть… И разбиться, упав с большой высоты… Что-то все это значило, но что именно — я никак не мог вспомнить.
Когда я вышел из огня невредимым, он отступил на несколько шагов и закричал:
— Что ты такое?!!
Я не стал отвечать, что мне бы и самому хотелось знать ответ на этот вопрос — потому что, как бы он ни был хорош в чарах, этот ублюдок не заслуживал того, чтобы я тратил на него слова. Я вытянул левую руку, направляя на него обломки двери и стен. Он опять обратился к Земле, выставив вокруг себя телекинетическую сферу. Даже маленький камушек, запущенный с большой скоростью, может убить человека; в моем вихре их были тысячи, и тем не менее он сумел остановить их все. Осколки двери и стен сначала замедлились, затем застыли, затем начали обратное движение — повинуясь уже его воле, а не моей. Мы опять начали игру в «перетягивание каната», на этот раз внутри комнаты, и чем дольше мы этим занимались, тем сильнее менялась комната. Разрушительный аспект моей силы коверкал все, чего касался. Буря хаоса поглотила мебель, затем взялась за пол и стены. Еще пара минут — и рухнет потолок…
Когда вылетела дверь в стене слева, я заметил в соседней комнате девочку лет двенадцати, с ужасом смотрящую в нашу сторону.
— Мелисса! — Закричал Альфред. — Беги на крышу!
Девочка пропала из поля зрения, а я пообещал старику:
— Сначала я убью тебя, а затем ее.
Он процедил что-то в ответ, что именно — я не расслышал из-за какофонии звуков, производимых сталкивающимися обломками мебели и стен. Чуть раньше, чем я ожидал, рухнул потолок — Альфред немедленно подхватил пару самых крупных кусков плиты и направил их на меня. На этот раз я не успел полностью погасить инерцию — в результате чего меня хорошенько приложило об уцелевшую стену за спиной. Удерживая плиту, не давая Альфреду превратить меня в лепешку, я положил ладонь на бетон и сконцентрировался на разрушении. В этом я безусловно выигрывал у Альфреда — он ловко управлял пламенем и гравитацией, но с чистым разрушением работать не мог. Бетонная плита треснула, затем развалилась на части. Со скрежетом рвались металлические прутья, составлявшие каркас плиты. Я уже почти уверился в собственной неуязвимости, когда один из прутьев случайно чиркнул меня по руке, одним движением порвав рубашку и мясо до кости. Резкая боль, остатки рубашки тут же вымокли в крови. Боль усилила мою ярость и вихрь разрушения стал еще шире, почти доставая до старика, а когда я сделал шаг вперед — его накрыло с головой.
Я не хотел, чтобы он умер быстро, но отозвать силу мгновенно не смог. Когда вихрь ослаб, он был уже мертв — изодранное, переломанное тело, в котором не осталось ни одной целой кости. Кожа Альфреда превратилась в лохмотья, все внутренние органы лопнули, как мыльные пузыри. Я повернулся и, перебираясь через куски бетона и горы мусора, двинулся в ту сторону, куда убежала девочка. Ощутив слабость, я вспомнил о левой руке. Кровь все еще текла. Пришлось задержаться, чтобы остатками рукава кое-как перетянуть рану.
На крыше я остановил сердца двум охранникам, которые, завидев меня, принялись палить из пистолетов. Больше там никого не было, кроме двенадцатилетней девочки, с ужасом смотревшей на меня. В руках она отчаянно сжимала потрепанный кожаный тубус.
Несомненно, она ничего не знала о делах Альфреда и для нее он наверняка был просто добрым дедушкой, но я пришел сюда не для того, чтобы чинить справедливый суд. Мне хотелось крови, и легкая смерть Альфреда мою жажду не удовлетворила. Вряд ли ее удовлетворит и смерть этой девочки, но начну я с нее, а затем выйду на улицы Лондона и устрою резню. Буду убивать, пока не надоест. Этот мир отнял у меня Бьянку. Я хочу пресытиться чужими страданиями и смертью, чтобы забыть о том, что потерял.
Я шагнул к девочке. Мелисса вытянула руку — передо мной появился невидимый воздушный барьер. Я прикоснулся к барьеру — тот лопнул с гулким хлопком. На втором шаге Мелисса вытянула обе руки и, задрожав от напряжения, создала передо мной стену огня… высотой в полметра. Видимо, это все, что она могла. Она безусловно обладала большим талантом к природной магии, но до уровня деда ей было еще далеко. Я перехватил контроль над огнем, усилил его, скатал в шар и швырнул в окно соседнего дома, добавив к температурному также и гравитационный эффект. Взрыв, сгустки огня, обломки мебели, стен и стекла летят куда-то вниз, на оживленную улицу. Ничего, это только начало. Я спалю этот город за то, что в нем жил человек, причинивший мне боль.
— Не подходи ко мне! — Истошно завизжала Мелисса на третьем шаге.
Я не остановился, и тогда она отступила и открыла тубус. Там обнаружился пожелтевший от времени свиток пергамента.
— Госпожа Яблочного Острова, обращаюсь к тебе за помощью и защитой! — Скороговоркой выпалила девочка. — Во исполнение… во исполнение… — Она сбилась, но все же продолжила. — Во исполнение древнего договора и клятвы, данной тобой на могиле Мерлина!
Она произнесла это так, как дети произносят стихи или молитвы, которые их заставляют учить родители. Кто-то — очевидно, дед — заставил ее выучить эти две фразы и уверил, что они будут иметь какое-то значение в случае опасности.
Я был готов к тому, что что-нибудь произойдет, но то, что последовало за ее словами, намного превзошло мои ожидания. Окружающее пространство внезапно покрылось туманом. Запах лондонского смога исчез, сменившись запахом яблок, меда и свежей травы. Под ногами вместо твердой поверхности образовалась мягкая земля. Когда туман рассеялся, я увидел, что нахожусь посреди яблоневого сада. Мелисса стояла, как и прежде, в пятнадцати шагах от меня, но теперь она была не одна. Высокая темноволосая женщина с пышным бюстом и широкими бедрами, с глазами, похожими на бездонные омуты, одетая в длинное серебристо-зеленое платье, стояла рядом с девочкой, положив руку ей на плечо и разглядывая меня так, как будто бы я был больным животным, которое следовало бы пожалеть, а затем — заколоть.