– Алена, я слишком хорошо тебя знаю.
– Люди меняются.
– Я не верю, – он вздохнул, – даже если так. Все равно…
Он оборвал фразу и не собирался заканчивать недосказанную мысль.
– Что? – Алла беспокойно заглядывала в его глаза.
– Ничего!
– Вадим, – Алла улыбнулась, – ты же знаешь, со мной можно говорить откровенно.
– Не сегодня.
– Почему?!
– Алена, – он тяжело вздохнул, – давай не будем портить вечер. Тебе налить еще?
– Нет! – упрямство взяло верх. – Сначала ответь на мой вопрос. Почему мы не можем родить ребенка?!
Она смотрела на Вадима так, словно он сидел перед ней на допросе.
– Есть причина, – Вадим произнес эти слова через силу.
– Какая?
Он помолчал, изучая выражение лица жены. Как обычно, кроме решительности и мужественности, ничего не нашел.
– Прости. Не хочу сегодня, это неправильно…
– Говори!
– Потом.
– Нет!!!
Он посмотрел на нее затравленным взглядом и выдохнул:
– Я не могу больше с тобой жить.
Алла замерла. Слова мужа прозвучали как взрыв и повисли в воздухе, оставив за собой звенящую тишину. Пауза тянулась долго: до тех пор, пока на Вадима не нахлынуло неприятное чувство вины.
– Тебе нужна настоящая любовь, – он словно говорил с другом, который хотел услышать совет, – а не иллюзии и не чувство долга.
– Бред сумасшедшего… – В горле стоял ком, Алла чувствовала, что еще чуть-чуть – и острая жалость к себе вырвется наружу потоком слез.
Глупо. Она никогда и не перед кем не плакала.
– Ты сама знаешь, что это правда, – Вадим отвернулся.
– Нет! Что же мне делать? – Алла глотала слезы.
– Ты красива, умна, – он ободрял ее, утешал, – просто живи. Так, как тебе хочется.
– Мне хочется с тобой… с нашим ребенком.
– Не ври хотя бы себе, – он снова полез за табаком, – ты никогда не хотела детей. Да и я уже все решил.
– Что именно?
– Странный вопрос, – он сосредоточенно скручивал новую папиросу, – по-моему, ты все поняла.
– Нет… – Алла едва шевелила губами.
– Я решил от тебя уйти. Извини, не думал, что придется вот так…
Она смотрела на него, не понимая смысла этой фразы. Ему некуда было идти: с матерью он не станет жить, бабушкину квартиру давным-давно продал ради бизнеса. Зачем уходить?
– Где ты будешь жить? У тебя…
– Твои сведения устарели. – Он встал из-за стола и подошел к окну, повернувшись к жене спиной. – Не беспокойся обо мне. Это смешно.
Действительно, смешно. Слезы, несмотря на ее старания, застили глаза, Алла сочла за благо отвернуться, чтобы он не увидел.
За прошедшие годы она привыкла считать себя защитой и опорой для мужа. Ей и в голову не могло прийти, что ответственность за Вадима, который всегда нуждался в ней, вдруг куда-то исчезнет.
– Хочешь, завтра поговорим, – с удивлением услышала Алла собственный спокойный голос, – решим все проблемы.
– Не надо строить из себя Мату Хари, – Вадим сверкнул злыми глазами, – поздно! Я все сказал, других слов у меня нет.
– Ясно. – Алла почувствовала, как ноги и руки ее дрожат, но держалась. Она не могла позволить себе быть слабой – мужской характер всегда избавлял ее от унижений «прекрасного» пола и делал ровней в глазах мужчин.
– Слишком поздно, – Вадим поднялся и застыл перед ней: красивый, желанный, – прости. Мы проиграли.
– В чем?
– Ты знаешь сама.
– Объясни!
Он не ответил – только наклонился, чтобы по-родственному нежно поцеловать ее в щеку.
– Не переживай, это обычный развод. Я не хотел в твой день рождения, правда, – он торопливо шептал, – но ты заставила. Пойми, все ушло. Мы не можем жить вместе…
– Но…
– Не надо ломать себя, будь свободной. – Он погладил ее по голове и вышел из комнаты.
Кто не видел влюбленной женщины, тот не может сказать, что такое женщина.
Теофиль Готье
Пагубная привычка вскакивать в семь утра даже по выходным притащила Аллу на стройку за двадцать минут до назначенного срока. Она недоверчиво покосилась на небо – вот-вот польет – и отругала себя за пижонство. Испанский плащ неимоверной красоты из тонкой, как шелк, кожи цвета перванш был куплен для новой должности и ради статуса. В нем так и хотелось заглядывать в стекла и зеркала, чтобы поверить: в двадцать пять лет человек способен руководить юридическим отделом международного банка! Подчеркнутый статус был нужен как воздух – помогал отвести взгляды людей от двух главных недостатков, которые водились за Аллой: юного возраста и женского пола.
Однако рядиться в солидную бизнес-леди ради похода на стройку было пустым расточительством. Да еще надоевшие высоченные каблуки – компенсация невысокого роста. Бросив второй подозрительный взгляд на тучи, Алла засеменила к воротам, у которых маячила мужская фигура в драповом полупальто. Незримый доселе риелтор – судя по его внимательным взглядам на дорого одетых женщин, это и был он – при приближении материализовался в неприметного юношу. Невыразительное лицо, слишком тонкая верхняя губа. Да и ростом парнишка не вышел: едва ли дотягивал до отметки метр семьдесят пять. У Аллы, переболевшей в юности комплексом неполноценности на почве роста, был на удивление точный глазомер. Распрямив плечи и набросив на лицо маску высокомерия, она уверенным шагом направилась к своему vis-à-vis.
– Здравствуйте, – молодой человек поприветствовал ее неуверенно. – Алла?
– Да, – согласилась она и нахмурила брови: молодость торговца недвижимостью оказалась издевательской, – спасибо, что согласились встретиться в выходной.
– Ну что вы, – мальчишка заметно нервничал, – всегда с удовольствием.
Он сделал пригласительный жест и одновременно покосился на обувь клиентки.
– Что, не подходит? – с вызовом спросила она.
– Нет, все в порядке. Я помогу.
Заглянув за забор, на заваленный строительным мусором двор, который утопал в жидкой грязи, Алла выругалась про себя. Тропинка, выложенная из досок, требовала как минимум циркового училища за плечами от тех, кто надеялся попасть к новому дому и не запачкать ног. Будь она в кроссовках, конечно, не сомневалась бы ни секунды: мало в детстве лазила по заборам и крышам? Но проклятые каблуки, служившие отличную службу ее имиджу в банке, сейчас были нужны словно рыбке зонтик.
Риелтор обреченно вздохнул и подал Алле руку: