У нее есть знакомая, которая работает в этой организации. Агнете, они познакомились на аэробике и пару раз пили вместе кофе. Она решила позвонить ей позже, когда они выберутся с этой жуткой гравийной дороги.

Дождь усилился, и стало по-настоящему трудно что-то увидеть в лобовое стекло. Она даже не знала, как далеко они уехали. Продолжать казалось неразумным. Ведь у нее в машине маленький мальчик. Лучше всего развернуться. Пусть полиция займется поиском Тобиаса, а она должна позаботиться о Торбене. Покормить мальчика горячей едой и уложить спать. А потом связаться с органами опеки. Запустить процесс, который поможет мальчикам найти хороший дом у приемных родителей, ответственных и надежных, которые полюбят их и будут заботиться о них так, как полагается.

Она как раз собиралась начать искать место для разворота, когда вдруг две фигуры, держась за руки, вышли на середину дороги, освещенные светом фар.

Тобиас.

У нее чуть не выпрыгнуло сердце из груди, когда она увидела, что дети, испугавшись, убежали с дороги в темный лес.

Она выжала педаль тормоза и выбежала под дождь, оставив машину с работающим мотором и подняв ручник.

– Тобиас! – закричала она.

Все тихо. Только капли дождя растворяются в гравии и барабанят по крыше машины.

– Тобиас! – опять закричала она. По ее лицу струилась вода. – Это я, Эмилие. Не бойся. Выходи. Все в порядке. Я приехала забрать тебя. Тобиас? Ты здесь?

Прошло несколько секунд, показавшихся Эмилие вечностью, и где-то поблизости зашумел гравий, и два озадаченных лица появились на дороге.

– Эмилие? – осторожно спросил Тобиас. – Это вы?

– Да, – улыбнулась она. – Ты в порядке? С тобой все хорошо?

Милый мальчик выглядел уставшим и смущенным, но, слава богу, был жив и здоров.

Спасибо. Слава богу.

– Это Ракел, – осторожно сказал Тобиас, показав на девочку, спрятавшуюся за ним.

Девочка, одетая в серое шерстяное платье и белый платок, словно она из другого века, дрожала за спиной Тобиаса и не решалась показаться.

– Ей нужна помощь, – сказал Тобиас, и теперь Эмилие увидела, как сильно он вымотан, у него закрывались глаза и подкашивались ноги.

– Садитесь в машину, – сказала Эмилие, открыв заднюю дверь.

– Тобиас! – закричал Торбен, увидев, что брат забирается в машину.

Малыш мигом отстегнул ремень безопасности, прыгнул на заднее сиденье и крепко обнял брата.

Господи. Через что прошли эти дети?

Эмилие села за руль и нашла место для разворота.

– С вами все хорошо? – спросила она, когда они проехали часть пути.

Она поймала взгляд Тобиаса в зеркале заднего вида. Мальчик все еще выглядел смущенным, но видно было, что теперь он понял, что в надежных руках, неважно, через какие ужасы он прошел.

– Все хорошо, – сказал он дрожащим голосом. – Вы сможете нам помочь?

Он посмотрел на Эмилие в зеркало.

– Конечно, – кивнула она. – Все наладится, Тобиас, обещаю.

Эмилие Исаксен ехала так быстро, как только осмелилась по гравийной дороге в сторону города.

88

Уже второй раз за час Холгер Мунк сидел в машине с биноклем перед глазами и с готовой к наступлению командой Дельта. На этот раз верное место. Гарантированно верное. Девочка видела ее. Видела Марион. Она выбегала прямо из этого дома. Ее затащили обратно. Карен Нюлунд. Девочка местная и знает, о чем говорит, так что больше нет никаких сомнений. И странное ощущение от той старой лачуги было абсолютно верным. Здесь же был старенький красный домик, очевидно жилой. Из окон светил слабый свет, как будто кто-то занавесил их, чтобы ничего не было видно. Из трубы на черепичной крыше слабо шел дым. Идиллический маленький домик в деревне. Снаружи. Но внутри все было совсем иначе. Внутри была Карен Нюлунд. Которая убила четырех маленьких девочек. Которая разрушила жизни невинных родителей, бабушек и дедушек, братьев и сестер, друзей, соседей, принесла им невообразимую боль, которая никогда не уйдет. Она обманула его, заставив поверить, что он любит ее. Он почувствовал закипающую в груди ненависть, лоб горел, руки вспотели, но он старался сохранять спокойствие. Он профессионал. Нельзя совершать опрометчивые поступки. У нее Марион. Марион жива. Во всяком случае, была жива менее часа назад. Холгер не смел думать о том, что там внутри Миа, и что́ с ней могло случиться.

Нужно действовать быстро, но не слишком быстро. Нужно оценить ситуацию. Расставить все команды по местам. Мунк бросил взгляд на дорогу, где остановились три машины «скорой помощи», выключив фары, чтобы остаться незамеченными. Карри нетерпеливо ерзал по сиденью, постукивая пистолетом по ноге. Ким, как обычно, сидел неподвижно, как статуя, рядом с Мунком, не отводя взгляда от двери.

– Дельта-один, это Девятый, прием.

– Девятый, это Дельта-один, мы на месте.

– Дельта-два, это Девятый, прием.

– Девятый, это Дельта-два, нам нужно еще пару минут.

– Дельта-два, это Девятый, вас понял, ждем. Отбой. – Пока ждем, – кратко сообщил Мунк.

– Чего мы ждем? Твою мать, там Миа!

Бритоголовый полицейский уже не мог сидеть на месте, пальцы как барабанные палочки стучали по ноге, а глаза сузились от гнева.

– Мы ждем, когда Дельта-два прибудет на место, – сказал Мунк со всем возможным спокойствием.

– Успокойся, Карри, – сказал Ким, сидя в той же неподвижной позе.

– Да срал я на это, – вдруг донеслось с заднего сиденья.

Все случилось так быстро, что Мунк не успел среагировать. Карри уже вышел из машины и направлялся к дому.

Мунк быстро открыл дверь, и вместе с Кимом они сломя голову понеслись к дому. Он хотел позвать Карри, но нельзя было, чтобы Карен услышала.

Твою мать.

Он бежал изо всех сил, по гравийной дороге, через ворота, вверх по камням и успел ступить на лестницу, когда Карри повернул дверную ручку и вбежал в дом.

А дальше все произошло как в замедленной съемке. Мунк увидел удивленный взгляд Карен, когда раздался выстрел. Было очевидно, что рыжая женщина никак не ожидала этого, но тем не менее успела повернуть ружье к Карри, который отскочил в сторону, когда раздался выстрел.

Она попала в него?

Карри, идиот хренов!

По-прежнему как в замедленной съемке, она повернулась к Мунку. Ее руки так крепко сжимали оружие, что костяшки пальцев побелели. Казалось, она хочет что-то сказать перед тем, как нажать на курок, но для Холгера Мунка наступил конец всем замедленным съемкам.

Он поднял пистолет и выстрелил два раза. Первый раз в горло. Второй – прямо в сердце. Карен Нюлунд покачнулась и безжизненно упала навзничь, истекая кровью.