После спектакля, когда Ники отъезжал от театра, он смотрел в окно моей уборной, где я стояла, как стояла двадцать лет тому назад молоденькой девочкой, а он, царевич, теперь император самой могущественной страны мира…» Но жизнь продолжалась.
Надо сказать, что прима Императорского Мариинского театра Матильда Кшесинская любила три вещи: драгоценности, мужчин семейства Романовых и балет. Если верить ее простодушным мемуарам (а не верить им – нет оснований), по силе вызываемой страсти эти объекты располагались именно в такой последовательности.
Мужчины, не имевшие великокняжеского титула, представлялись ей существами бесполыми, – к ним она оставалась абсолютно равнодушной, и только принадлежность любовника к царскому роду приводила ее в состояние крайнего возбуждения, была ее эрогенной зоной. Такова была ее натура. Поэтому нет ничего удивительного, что утешил ее в, казалось бы, безутешном горе двоюродный дядя императора Николая II, Великий князь Сергей Михайлович.
В своих воспоминаниях Матильда Феликсовна напишет: «В моем горе и отчаянии я не осталась одинокой. Великий Князь Сергей Михайлович, с которым я подружилась с того дня, как Наследник его впервые привез ко мне, остался при мне и поддержал меня. Тем верным другом, каким он показал себя в эти дни, он остался на всю жизнь, и в счастливые годы, и в дни революций и испытаний. Много лет спустя я узнала, что Ники просил Сергея оберегать меня, когда мне будут нужны его помощь и поддержка».
А еще в горе ее утешила работа. Вскоре после свадьбы Николая II Феликс Кшесинский увез свою дочь из России на гастроли в Европу. Монте-Карло – район Монако, потом Варшава, все были очарованы русской балериной.
«Газета Польска» так комментирует ее гастроли: «Она вполне оправдала славу знаменитой танцовщицы. Ее танец разнообразен, как блеск бриллианта: то он отличается легкостью и мягкостью, то дышит огнем и страстью; в то же время он всегда грациозен и восхищает зрителя замечательною гармонией всех движений. Мы еще не видели чардаша в таком чудесном исполнении, какое дает нам госпожа Кшесинская».
Постоянные репетиции, выступления отвлекают Малю от горестных мыслей, но они нет-нет – да дают о себе узнать. На людях она еще старалась казаться веселой, беззаботной, но «оставаясь наедине с собой, я глубоко и тяжело переживала столь дорогое мне прошлое, мою первую любовь», – говорила она.
После возвращения с гастролей по Европе Матильда Кшесинская пошла в наступление в родном Мариинском театре. Она и раньше считалась примой театра, имела много партий. Но сейчас захотела стать единственной и неповторимой.
Кшесинская сумела изгнать из Мариинки балерин-итальянок, которые во главе с Пьериной Леньяни безраздельно много лет царили в русском балете. Правда, для этого ей потребовалось восемь лет. Но она победила. Русский балет был отдан русским балеринам!
Благодаря наделавшему в свое время шуму, «делу о фижмах», когда из-за спора о не приглянувшемся Мале костюме подал в отставку директор императорских театров, всемогущий князь Волконский, Кшесинская завоевала еще больший авторитет. Суть неприятности с князем Волконским состояла в том, что прима Кшесинская была оштрафована дирекцией за «недопустимое поведение»: сменила костюм, заказанный к очередному спектаклю дирекцией, на свой собственный, поскольку в заказанном ей было неудобно танцевать. Она обжаловала решение администрации о штрафе, дело получило широкую огласку, было раздуто до невероятных размеров бюрократами и сплетниками, и, чтобы прекратить шум, Волконскому корректно, но жестко предложено было уйти с поста директора.
На гастроли Матильда ездила в отдельном вагоне, достойном только царских особ. А про ее драгоценности, в которые она наряжалась во время спектакля, и говорить не приходится.
Даже нищенку в «Пахите» Кшесинская танцевала в ожерелье из крупного жемчуга и в бриллиантовых серьгах! Говорили, что чуть ли не половина лучших драгоценностей Фаберже находилась в шкатулке балерины.
Ну что тут поделать? Матильда Феликсовна никогда не скрывала, что испытывает непреодолимую слабость к бриллиантам, жемчугам, сапфирам.
Пользуясь своим положением прима-балерины и влиянием на дирекцию Мариинского театра, она лично составляла свой репертуар, имела в театре партии, какие только хотела. А иногда сама придумывала новые.
Известен случай, когда по ее настоянию композитор Дриго и балетмейстер Петипа специально придумали для нее партию Желтой жемчужины в балете «Жемчужина», который был поставлен на сцене во время коронационных торжеств. Не просто так, конечно. А по высочайшему повелению.
Изначально в этом балете участие Кшесинской не предусматривалось, ее обошли вниманием. Такое пренебрежительное отношение ударило по ее самолюбию подобно кнуту. Мириться с этим Маля не собиралась. Выход нашла не слишком оригинальный, но весьма действенный. Вот как об этом рассказывает она сама: «В полном отчаянии я бросилась к Великому князю Владимиру Александровичу за помощью, так как я никого не видела вокруг себя, к кому могла бы обратиться, а он всегда сердечно ко мне относился… Как и что, собственно, сделал Великий Князь, я не знаю, но результат получился быстрый…» Пришлось композитору писать специально для Кшесинской музыкальный ряд, а балетмейстеру ставить па-де-де.
Конечно, ни композитор, ни балетмейстер ни разу не пожалели об этом! Партия «лишней» Желтой жемчужины стала подлинным украшением всего балета. Но что только об этом не говорили злые языки, обвиняя своевольную приму! Зря! Хотя и находилась Матильда Кшесинская на особом положении, пользовалась покровительством высоких лиц, но и сама трудилась в поте лица. Любившая повеселиться в свободное время, обожавшая приемы, балы и карточную игру, перед выступлениями Матильда преображалась: постоянные репетиции, никаких визитов и приемов, жесткий режим, диета. День спектакля она проводила в постели, практически без еды. Но когда она выходила на сцену – зал замирал от восторга.
Пусть досужие сплетники говорят что угодно, но Матильда Кшесинская была талантлива, с этим не поспоришь. Другое дело, что помимо работы Малечка любила мужчин. Но была женщиной, «слишком женщиной», как кто-то ее однажды назвал.
Кто-то сам добивался ее благосклонности, кого-то Матильда заманивала в ловко расставленные ею сети. «У него, – писала она об очередном «плененном», – была связь с графиней X., о которой все в городе знали. Я пустила в ход все свое кокетство, чтобы заставить увлечься мною, и я этого достигла».
Окружавшие ее мужчины блистали титулами и званиями и не забывали дарить Мале очаровательные подарки. Молодой дипломат Стас Поклевский подарил ей чучело медведя и механическое пианино, гусар Николай Скалон преподнес часы с миниатюрным циферблатом, окруженным бриллиантами, Великий князь Владимир Александрович осчастливил ее бесценным яйцом Фаберже… Список можно продолжать, и он известен. Ведь Матильда наряду со всеми своими достоинствами обладала еще одним – девушка она была практичная. Все полученные подарки она аккуратно заносила в альбом, с указанием того, от кого и по какому случаю получено. В список поклонников входят князь Никита Трубецкой, князь Джамбакуриани-Орбелиани, офицер лейб-гвардии конного полка Борис Гартман и многие многие другие, да не обидятся они, что не упомянуты здесь.