Безусловно, ошибочно считать, что именно эта публикация открыла дорогу в лес желающим свести счеты с жизнью: редкие для современной центральной Японии непроходимые дебри горного леса и до этого привлекали самоубийц – Мацумото был сторонником «правды жизни» в своих произведениях. Однако после выхода повести тоненький ручеек отчаявшихся японцев превратился в настоящий суицидальный поток, набирающий силу год от года – вместе с раскруткой среди склонных к самоубийствам людей имиджа «Призрачного леса» как наиболее подходящей площадки для расставания с «призрачным миром». Смерть в Аокигахара стала модной.
В эпоху экономического роста Японии в «Призрачном лесу» оканчивали свои дни в среднем около 30 человек в год. После кризиса 1991 года количество выбирающих на редкость мучительную смерть (фактически люди соглашаются добровольно заблудиться, чтобы умереть от жажды, голода и переохлаждения) постоянно увеличивается и сейчас достигает 80 человек. Точное количество жертв имиджа этого лесного массива никому не известно, но оно явно превышает несколько сотен – в этих местах постоянно находят неподдающиеся опознанию останки.
В том, что при выборе в пользу Аокигахара все решает именно имидж, никто не сомневается. Одновременно с возникновением моды на смерть здесь появились мифы о том, что именно этот лес обладает какой-то особой мистической силой – он не только «темен и мрачен», здесь еще и не работают мобильные телефоны, не проходит радиосигнал, «шалят» компасы, а также (новинка последнего десятилетия) отказывают навигационные системы GPS. О том, что все это мифы, свидетельствуют проводившиеся здесь испытания оборудования, устроенные японскими и американскими (район горы Фудзи – место расположения военных баз США) исследователями. Если верить специалистам, то сотовые телефоны не работают потому, что горные малонаселенные районы Японии не оборудованы в достаточном количестве ретрансляторами – не для кого; радиосигнал отражается от слишком толстых и высоких деревьев, а компасы и навигаторы функционируют вполне нормально – надо только уметь ими пользоваться. Тем не менее на имидж Аокигахара как места темного и неприятного подобные факты влияют мало – не случайно эти места в свое время приглядела для штаб-квартиры печально известная секта «Аум Синрике».
Вторая составляющая «привлекательности» самоубийственного имиджа «Призрачного леса» – сугубо практическая. Японцы всегда весьма своеобразно, с европейской точки зрения, относились к проблеме выбора между жизнью и смертью, но в послевоенные годы большинство из них выбирает стандартные не только для Японии способы: повешение, гибель под колесами поездов и прыжки с крыш высотных зданий. Однако именно для японцев характерна традиция умирать наиболее мучительным способом.
Но совершить знаменитое сэппуку (харакири) сегодня мало кто в состоянии – для этого нужна специальная и очень серьезная подготовка. В этом смысле достойной альтернативой старинному способу – собственноручно вспороть себе живот – многим представляется вариант заблудиться и добровольно растянуть гибель на дни, если не недели, мучений.
К тому же на пути у прыгающих с крыш и ложащихся на рельсы давно уже встало государство. Оно разъяснило, что падения с высоты несут опасность другим, ни в чем не повинным людям, а также огородило линии, станции метро и железной дороги и с недавних пор начало штрафовать на более чем серьезную сумму родственников погибших в том случае, если самоубийство было совершено на путях, то есть «общественно опасным способом».
В таких условиях крепнет имидж Аокигахара как «идеальной площадки для суицида». Здесь попрощавшийся с жизнью человек не может никому помешать, никто не будет за него оштрафован; он сполна выпьет предназначающуюся персонально ему чашу мук, искупая свою вину. И наконец, всегда сохраняется шанс на вмешательство судьбы: если фатуму будет угодно, самоубийца может внезапно оказаться на тропинке, ведущей к выходу…
Некоторые из таких чудом спасшихся людей сами теперь работают в лесу, пытаясь вместе с местными властями сократить число смертей. Эти добровольные помощники размещают видеокамеры, обносят наиболее опасные участки чащи колючей проволокой, расставляют, где только возможно, пластиковые щиты с призывом одуматься и картой выхода… Из леса, но не из безвыходного положения… Приходится им и подбирать останки и вещи тех, кому не смогли помочь. С конца февраля по начало апреля здесь дежурят специальные бригады добровольцев – 31 марта в Японии заканчивается финансовый год, и к Аокигахара обращают свои затуманенные слезами взоры разорившиеся главы компаний и проштрафившиеся начальники отделов. Ажиотаж вокруг страшного места их не пугает. Наоборот, имидж «Призрачного леса» становится все гламурнее, а что об этом думают несчастные в последние минуты своей жизни, не знает почти никто… По сообщению агентства «Киодо», японское правительство объявило сокращение числа самоубийств одной из наиболее приоритетных задач и обязалось к 2016 году уменьшить количество этих инцидентов более чем на 20%. Однако чиновники опасаются, что число жертв увеличится в связи с безработицей и банкротствами. Аокигахара ждет гостей, а японский менеджмент собирает их в долгий путь.
Когда вышло первое издание «Обратной стороны Японии», этой части в ней не было. Ее заставили меня написать отзывы критиков, которые так противоречили друг другу, что надо было что-то с этим делать. Одни, прежде всего японисты или люди с собственным опытом жизни в Японии, упрекали в том, что никакой «обратной стороны» в книге нет, как нет ничего необычного, никакого шока. Другие, наоборот, были шокированным моим, как им показалось, японофобством. И этим уже был шокирован я сам – человек, которого один японский журнал назвал «Нихонотаку» – фанатом Японии. Давайте разберемся?
Для этого, естественно, следует начать с определений, благо определение японофобии найти несложно. Сайт «Загадочная Япония» предлагает довольно обширное толкование этого термина, начинающееся так: «Антияпонские настроения включают в себя ненависть, обиду, недоверие, запугивание, страх, враждебность и/или общую неприязнь к японскому народу как этнической или национальной группе, Японии, японской культуре и/или чему-либо японскому. Иногда для обозначения таких настроений используется термин “японофобия”. Антияпонские настроения колеблются от враждебности к мерам, предпринимаемым японским правительством, и презрения к японской культуре до расизма в отношении японского народа. Например, в годы Второй мировой войны была распространена антияпонская пропаганда со стороны правительств стран-союзниц, которая зачастую носила расово-пренебрежительный характер. В настоящее время антияпонские настроения в достаточной степени заметно выражены, к примеру, в Китае и обеих Кореях…»
Признаться, такая широта охвата заставила меня напрячься. Получается, что японофобом можно считать любого человека, если только он не сумасшедший, не «бешеный дятел» и не трещит крыльями в экстазе от одного только слова «Япония». Проанализируйте свое отношений к ней, кто живет в Японии или занимается ею профессионально: у вас никогда не возникало, например, недоверие к «чему-либо японскому»? Ну, например, к рыбе фугу? Или к тухлой пасте натто? И все ли «меры японского правительства» (если вы знаете о таких) вызывают в вас полное одобрение? Если да, то вам самим это не странно?