Женщина покачала головой:
– Какая же это забава? Это работа. Не такая уж и приятная. Итак, рассказывай. Кто ты, почему смотришь на Зак Ганна и Арентийца без страха и отвращения? Почему ни разу не схватился за крест? Где твои молитвы?
Я развел руками:
– Не знаю... Можно мне сесть?.. Спасибо. Кстати, вы тоже можете сесть. Крест мне подарили, так что это, скорее, украшение. Ваши друзья Зак и этот Арентиец... М-м... а что в них удивительного? Видели бы вы панков или байкеров!.. Или Борю Моисеева... Даже тот, что у коня за спиной, думаю, не страшнее наших... Только наши врываются в пятнистой одежде и в масках. Чтоб людей испугать своими рожами. Так что с этим понятно, остановили бы вас, посадили, бросили в темницу, и казнили...
Эльф рассматривал меня во все глаза, а гном хихикнул.
– Но... Вот только тайн никаких не знаю!.. Проверьте на любом детекторе лжи: я жил обычной жизнью простолюдина, жил как все. Не высовывался. Никаких подвигов. А потом... потом случайно прибился к группе, что ехала через наше поле. Я ж не знал, что они из мирных Срединных королевств едут в эти жуткие края!
Три пары глаз следили за мной очень внимательно. За спиной послышался тяжелый вздох, в спину мне пахнуло горячим, словно в мою сторону повернули ацетиленовую горелку. Я чувствовал по запаху, как сместилось огромное тело. Скосил глаза, страшась повернуть голову. Холодок в сердце стал глубже. Существо на голову выше меня, а ощущение непомерной силы сковывает руки и ноги. Хорошо, уже сижу...
Огр, или что это, встал у двери. Я успел подумать, что был бы со мной молот, можно бы этого спецназовца вынести вместе с дверью, а эти трое не такая уж и мощь против моего меча... но гном кашлянул, сказал густым рассудительным голосом:
– Моя магия говорит, что он не врет. Мы можем изломать ему все кости... но услышим то же самое.
Женщина возразила:
– Но почему он не такой, как все?
Гном уточнил:
– Как все там или как все здесь?
– Все равно, – огрызнулась женщина. – И здесь тоже не все знают и одобряют наши шаги по сближению...
Эльф предостерегающе кашлянул. Женщина отмахнулась.
– Да это все знают! Только делают вид, что их не касается, раз сами не... не пачкаются!
Она часто задышала, в глазах засверкала злоба. Я сказал торопливо:
– Зачем сердиться? Так везде. Если им выгодна ваша деятельность, то все будут делать вид, что ничего о ней не знают. А вот если провалитесь, то все скажут, что вы мерзавцы. И что если бы они знали раньше, то ...
– Ну что? А ведь говорит верно. Откуда ты знаешь, сэр Ричард?
– А везде одно и то же, – ответил я как можно небрежнее.
– Везде?
– Ну да.
– Хочешь сказать, что и у вас так же?
– Конечно, – ответил я убежденно. – Народ готов пользоваться хоть краденым, хоть контрабандным, хоть безналоговым – лишь бы дешевле и прямо к дому. Но только чтоб никто не упоминал вслух, что это краденое – они ж все благородные, порядочные, интеллигентные!
Гном крякнул, сказал в пространство:
– Я вижу, что... с одной стороны, мы получили полезную информацию...
– Какую? – сердито спросила женщина.
– Ну... где-то еще есть умные люди. Видишь, он к таким вещам даже привычнее, чем мы. Значит, они там прошли по нашему пути даже дальше. С другой стороны, ломать ему кости ни к чему. Я бы дал ему свободу.
Он посмотрел на эльфа, избегая смотреть на женщину. Эльф сказал чистым, как отфильтрованная вода, голосом:
– Да, конечно. Я за целесообразность.
Женщина фыркнула:
– Ладно, как хотите. Итак, вы свободны, сэр Дик.
В отличие от гнома, она не называла меня Ричардом, а «сэр Дик» звучало достаточно издевательски. Но я перевел дух – не выношу боли, – проговорил как Можно будничнее:
– Если мне можно идти... то можно вместе с вами? Я боюсь заблудиться в этих подземельях. Или вы остаетесь здесь на всю ночь?
Женщина молча повернулась и пошла к двери. Огр протянул длинную лапу, дверь распахнулась с треском. Я ощутил себя чуть свободнее. Если здешний ОМОН обучен двери не только вышибать, но и открывать перед дамами, то, может быть, не сожрет.
Гном и эльф вышли вслед за женщиной, огру я сказал «после вас», и эта мохнатая глыба двинулась впереди меня. Я потащился следом, ликуя от этой маленькой победы больше, чем от спасения собственной шкуры.
Коридоры вели наверх, огр наконец пробрался вперед, меня опасаться перестали, я потерял направление, и когда огр наконец распахнул последнюю дверь, я вслед за всеми вышел в незнакомый коридор, широкий, солидный, отделанный панелями из дорогих сортов дерева, на стенах картины в массивных рамах, и вообще пахнет если не ранним Возрождением, то хотя бы поздним Средневековьем.
Из дальнего конца в нашу сторону быстро шел плотный лысый человек с круглым, как луна, лицом. За ним торопились еще четверо, забегали то справа, то слева, показывали бумаги, инструменты. Он морщился, иногда что-то рявкал, и четверка сразу же принимала к сведению. Я уже видел такие лица в моем мире, а Мордант явно продвинулся по пути оцивилизовывания дальше Зорра.
Он показался мне похожим на генерального подрядчика, даже на московского мэра, инспектирующего вверенные ему объекты. Эльф сделал мне знак посторониться, а гном просто грубо ухватил за руку и потащил к стене. Его ноги скользили по каменным плитам, словно он пытался утащить за гусеницу танк, но я сжалился и отступил, освобождая дорогу.
Мэр бросил в нашу сторону быстрый взгляд, сделал еще пару шагов, остановился.
– А, слышал... Захватили перспективного пленника?
– Да, господин Корд, – ответил эльф торопливо. – Мы не знали, что такая мелочь привлечет ваше внимание... Но мы разобрались, это уже не пленник.
– В нашем деле нет мелочей, – ответил Корд сильным властным голосом, и четверо тут же сделали вид, что записывают бесценные слова. – Каким бы я был управителем, если бы не знал, что у меня творится?.. Что, дружище, непривычно у нас?
– Да не особенно, – ответил я. – Конечно, эльфы и гномы в городе – здорово, но у нас даже гомосеки и демократы так же точно... э-э... ну, не на кострах сидят. А некоторые так и вовсе в правительстве.
Он нахмурился.
– Это ж где такое королевство? Почему я не знаю? Ладно, неважно. Походи, присмотрись. Увидишь, что до этого ты жил всего лишь на скотном дворе. А все тамошние рыцари, короли, бароны – всего лишь тупое дубье, которым я не доверю построить даже собачью конуру.
Я едва удержался, чтобы не кивнуть, я сам считаю их всех тупым дубьем, но это имею право говорить только я, а не всякие там мордантцы.