Одержимость женской кровью, которую выказал Доктор, получивший право лишить Саюри невинности, если подумать, не такое уж редкое явление. Описание чайного домика у Голдена напоминает церемонии в китайском борделе. Китаист и нидерландский дипломат Роберт ван Гулик, которого многие хорошо знают как автора детективных историй, происходящих на фоне загадочной японской жизни, также написал академическое исследование о сексуальной жизни в Древнем Китае. Он упоминает «шесть поясов» («лю-тай»), которыми полагалось обтирать кровь после утраты девственности и которые затем надлежало хранить в особых корзинках.
Ван Гулик также приводит китайскую поэму, посвященную мужчине, обнаружившему в брачную ночь, что его невеста уже не девственница:
Как только затихло роскошное пиршество брачное,
алый, весенний и благоухающий
бутон я решил изучить.
Но обнаружил цветок, чья весна уж прошла,
и не алый ничуть. Алого нет ни капли, совсем ничего!
Вот белоснежный твой шелк — я его возвращаю [54] .
Правда, и менструальная кровь способна вызывать очень сильные переживания. Когда китайский ученый XVI века Ли Мао-юань навестил горячие источники близ Лояня, где за несколько веков до него совершала купания известная наложница Ян-Гуйфей, он вдруг обратил внимание на несколько красных пятен на камнях. Ему рассказали, что, как считается, это капли менструальной крови Ян-Гуйфей. Ли Мао-юань был тронут и сильно взволнован. Уже приказав отправиться в обратный путь в своем паланкине, он вдруг увидел, как на мгновение из-за занавески показалась женская рука. И той же ночью в постоялом дворе к нему пришла женщина, сказавшая, что она — призрак, тень Ян-Гуйфей. И эта тень оставалась с ним до самой его смерти.
Стремление к отображению проблематики девственности можно встретить и в западной культуре. В «Сладком фильме», который снял в 1974 году югославский кинорежиссер Душан Макавеев, серб по национальности, мисс Уорлд — победительница всемирного конкурса красоты 1984 года — получила предложение выйти замуж за самого богатого человека на свете, по имени мистер Капитал. Он, разумеется, желает получить за свои деньги соответствующий товар, поэтому невесту везут к гинекологу. В обстановке практически священнодействия эту женщину усаживают на гинекологическое кресло, а зрители видят (в ракурсе из-за ее плеча), как врач занимает предназначенное ему место между ее расставленных коленей. Его лицо озарено золотым светом, а выражение на его лице дает представление кинозрителям о том, какие услады достаются одному лишь этому врачу — ну и еще жениху… Сам гинеколог больше в фильме не появляется, хотя мы понимаем, что его жизнь никогда больше не будет такой, как прежде. Зритель же следит за жизнью мисс Уорлд, наблюдая за тем, какие ей достаются удары судьбы. Ее супруг (что и требовалось доказать) обладает до того могучим мужским достоинством, что в брачную ночь у них случается то, что куда чаще наблюдается у собак, а не у людей: они не способны «расцепиться», разъединить свои половые органы. В конечном счете ей удается вырваться, она желает быть свободной и потому уходит в коммуну, которую организовал с целью сексуального освобождения немецкий экспрессионист Отто Мюль (здесь жанр фильма меняется на документальный), однако там ее жизнь трагически обрывается: она тонет в… чане с шоколадом. В этом фильме, в этой футуристической фантазии Макавеева содержится множество разнообразных символов девственности, заимствованных из различных культур.
Но вернемся в мусульманский мир. Для иллюстрации глубочайшего раскола между мужским и женским представлениями об идеале девственности Рейнерс цитирует высказывание шейха Джалаль Аддиналь-Саюти (вторая половина XV века) о тех неземных удовольствиях, которые ожидают благочестивых праведников в раю:
Каждый из избранных праведников получит в жены семьдесят гурий, помимо тех законных жен, что были у него в земной жизни. Всякий раз, когда он пожелает войти в гурию, окажется, что она снова девственна. Кроме того, Скипетр Избранного никогда не подведет его. Его эрекция будет вечной. И в каждом соитии будут проявляться такие особые наслаждения, такие сладчайшие ощущения, неслыханные в земной жизни, что, если бы кому-то довелось испытать их здесь, на Земле, он бы тут же потерял сознание.
Есть мнение, что страстное желание мусульманских фундаменталистов стать мучениками связано с перспективой исключительных плотских утех, которые обещают им в загробной жизни их духовные лидеры. Никого, правда, не интересует вопрос: а понравится ли гуриям вновь и вновь иметь половые сношения, вечно оставаясь невинными и целомудренными?
Нельзя забывать и о том, что Дева Мария также считается непревзойденной девственницей. Ведь даже после зачатия Иисуса ее девственная плева осталась целой; во всяком случае, так гласит легенда, сохранившаяся в апокрифах. Когда настал день родов, Иосиф отправился на поиски опытной женщины (то есть повивальной бабки). Он нашел даже двух, однако, когда привел их в хлев, младенец Иисус уже лежал в яслях, запеленутый в свивальники. Мария улыбнулась, а Иосиф сказал: «Не смейся, но будь осторожна, как бы не понадобилась тебе какая-либо помощь». Первой женщине, по имени Зеломи, разрешили осмотреть Марию. Велико же было ее изумление, когда она поняла, что дитя родилось у девственницы и что девственная плева у нее при этом осталась целой [55] . Она сообщила об этом своей товарке Саломее, у которой, по-видимому, был куда более прагматичный взгляд на вещи. Она решила самолично обследовать состояние девственной плевы у роженицы… «И когда Мария позволила, Саломея прикоснулась, и тотчас же иссохла рука ее, и, почувствовав сильную боль, она стала плакать весьма громко и кричать». Тут перед ней явился ангел и сказал, чтобы она приблизилась к Божественному Младенцу и прикоснулась к Нему, и тут же, как она это сделала, рука ее исцелилась. Впоследствии эта история о двух повивальных бабках была подзабыта, однако в Средние века на картинах и гравюрах очень часто показаны две женщины по обе стороны от яслей, причем одна из них напоказ поддерживает одну свою руку другой здоровой рукой. На картине Роберта Кампина [56] «Рождество Христово» Зеломи держит хоругвь со словами «ecce virgo peperit filium» («вот дева, родившая дитя»), а на хоругви у Саломеи написано «credam quin probavero» («не поверю, пока не смогу убедиться сама»).
Симуляция девственности
Живущие в странах Запада матери-мусульманки и их дочери иногда просят врачей дать им традиционный сертификат невинности, однако куда чаще дочери приходят к врачу одни, без всякого сопровождения. Они-то точно знают, что уже потеряли невинность, а потому желают «поправить дело». Или же они куда лучше информированы, чем другие мусульманские девушки у них на родине, в какой-то из мусульманских стран, и понимают: даже если они сохранили девственность, нет никакой гарантии, что при разрыве девственной плевы у них будет кровотечение. В Марокко существует немало проверенных средств для того, чтобы увеличить кровотечение. Сумайя Наамане-Гессус, например, приводит цитату из книги автора XV века, Суюти, где приведены девять таких способов. Шарик хлопка, пропитанный бычьей желчью, хорошо имитирует кровь, однако гораздо эффективнее вкладыш-суппозиторий, сделанный из растения смолёвки. Он настолько раздражает стенку влагалища, что она начинает кровоточить от малейшего прикосновения. Мужчины, разумеется, не слишком глупы и понимают, что их будут пытаться обвести вокруг пальца, а потому Суюти приводит также и методы, с помощью которых любой может проверить свои подозрения. Так, если во влагалище поместить зубчик чеснока, предварительно наколов его булавкой, у настоящей девственницы запах чеснока не будет ощущаться снаружи тела.