Роберта застонала, прижимаясь к нему.
— Я не могу ждать. Пожалуйста, Юдж. Я хочу тебя сию же секунду. — Ее хриплый голос был полон страсти.
Он медленно вошел в нее, а затем так же медленно вышел, повторяя это снова и снова в неторопливом, ленивом ритме. Их тела и губы слились. Они потеряли себя друг в друге.
Он почувствовал, как она судорожно забилась в захлестнувшей ее волне предвкушения оргазма. Услышав ее стон, он ускорил ритм — глубже, сильнее, глубже, — пока не проник в нее до самого предела и с глубоким радостным стоном не взорвался в ней, изливая в нее свое семя.
После этого он молча лежал возле нее, ожидая, пока она уснет. Услышав ее тихое ровное дыхание, он повернул голову и посмотрел на ее лицо, такое невинное во сне.
Он так хотел ненавидеть эту женщину. Но потянулся за покрывалом и укрыл ее. Роберта повернулась, чтобы привлечь Юджина к себе, но вместо него обнаружила пустую подушку. Нахмурившись, она заморгала, стараясь скорее прогнать сон, и повернула голову. Он сидел рядом с кроватью, оседлав стул, и внимательно смотрел на нее.
Неожиданно почувствовав смущение, Роберта натянула на грудь простыню и села.
— Что случилось?
Он не ответил. Тогда она опустила ноги на пол, все еще удерживая на груди простыню.
— Почему ты не разбудил меня?
— Ты выглядела так мирно. — Он поднялся и, подойдя к окну, уставился на улицу.
Она пыталась понять причину его неожиданной холодности.
— Юдж, что-то не так?
Он не обернулся, бросив через плечо:
— Почему ты спрашиваешь?
Что-то действительно было не так. Она знала это. Она почувствовала признаки этого еще прошлой ночью, когда они занимались любовью, и сейчас снова ощутила это.
— Я не знаю. Может, у меня нервы не в порядке. Должно быть, я успокоюсь, когда мы заберем Конрада. — Она направилась в ванную.
Он резко дернулся, напугав ее.
— Заткнись, Бетти! Я не хочу больше ничего слушать.
Она нахмурилась.
— А что я сказала?
— Главное, чего ты не сказала. — Его пальцы сжались в кулаки.
— Я не понимаю.
Он обжег ее взглядом. Но в этом взгляде было не желание. На этот раз в бирюзовой синеве этих глаз горел бешеный гнев.
— Ты знала уже несколько дней, где скрывается Конрад. — Его слова звучали не как вопрос, а как утверждение.
Она непонимающе посмотрела на него.
— Нет. Я узнала об этом только вчера во второй половине дня. Как ты можешь говорить такое! Мы ведь провели вместе прошлую ночь. Я бы сказала тебе.
— Мне кое-кто позвонил и поклялся, что ты знала обо всем уже несколько дней. И мне сказали, где искать тебя. Как ты это объяснишь?
— Не знаю, но, клянусь, я узнала о Конраде только вчера после обеда. Мне позвонила Лаура Брандос и попросила подъехать к ней. Выяснилось, что она знает, где прячется Конни.
— Тогда почему ты мне об этом не сообщила?
Роберта подняла руку, как бы прося его о понимании.
— Я собиралась позвонить тебе сразу, как только узнала, но потом передумала. Я подумала, что, если скажу тебе, ты все равно не возьмешь меня с собой.
— Тогда почему я не получил от тебя сообщения на автоответчике? Ты ведь знала, что я вернусь.
— Я не хотела рисковать. Там мог быть установлен «жучок».
— Я звонил также в офис. Но и там мне не передали ничего.
— Потому что я не передавала тебе никакого сообщения. В то время, когда я решила оставить тебе сообщение, ты был уже на пути сюда. — Она закрыла глаза и прошептала: — Ради бога, Юдж, не смотри на меня так. Я понимаю, что ты должен делать свою работу. Но я сама сказала тебе, что хочу, чтобы ты нашел Конни. И я первая позвонила тебе, черт возьми!
Она теряла его. Она видела, как он все больше отдаляется от нее. Она понимала в глубине души, какую травму он перенес, но отказывалась расплачиваться за грехи чужой женщины.
— Все это красиво звучит, Бетти. А у тебя есть какие-нибудь доказательства? — переспросил он.
Ее голова гордо вскинулась.
— Ты хочешь сказать, что я использовала тебя? Что я специально задерживала тебя, чтобы ты не мог перегородить путь Конраду, и мы бы исчезли вместе на рассвете? — Она громко рассмеялась. — Не отвечай. Я вижу это по твоему лицу.
Он хотел верить ей, но такое полное доверие было для него слишком новым чувством.
— Скажем, я должен обдумать все на трезвую голову.
Роберта вздрогнула. Его слова пронзили ее сердце как удар ножа. Итак, у ее идола обнаружились глиняные ноги. Любовь оказалась мифом, существующим только в шелковом коконе ее мечты, где ему и следует навсегда остаться. Она вздохнула.
— Ты не веришь мне, и я не могу заставить тебя поверить.
— Ты лгала мне и раньше, — сказал он.
Она кивнула.
— Да, я солгала тебе, когда ты спросил меня, был ли Конни в больнице. Но с тех пор я ни разу не солгала тебе. Если ты этому не веришь, мне жаль. — Ее подбородок слегка приподнялся. — Только запомни, что я сказала тебе сегодня, Юдж. Увидим, кто из нас прав. — Она медленно повернулась, не желая, чтобы он заметил, как больно ее ранили его слова.
— Я сказал тебе, что не могу допустить, чтобы меня использовали, — пробормотал он за ее спиной.
— Если кто кого и использовал, так это ты меня. И если ты так ненавидишь меня, почему занимался со мной любовью этой ночью?
Он пожал плечами, и его взгляд, защищаясь от ее страдающих глаз, стал твердым и жестким.
— Так уж случилось. — Он пожалел о своих словах, как только произнес их, но не попытался ничего исправить. Мог ли он сказать ей, что все еще хочет ее больше всего на свете? Это дало бы ей слишком большую власть над ним.
— Понимаю. — Она крепче сжала край простыни, потом выпрямила плечи и исчезла в ванной.
Он видел боль в ее глазах. Проклятье, и у него это вызывало ответную боль. Неужели она этого не видит? Юджин хотел верить ей, но ее поведение делало это очень трудным. Мысленно он вернулся на две недели назад. Тогда Роберта пришла к нему за помощью, а спустя какое-то время это все кончилось тем, что они занялись любовью. Планировала ли она это? Не разработали ли они с Конрадом весь этот план — снайпер, вторая угроза ее жизни — только чтобы спасти ее брата от тюрьмы? Ведь она сказала ему однажды, что семья — самое главное в ее жизни. Она даже бросила работу ради того, чтобы спасти своего брата. На что еще она готова пойти ради него?
Через полчаса они вышли из мотеля. Он протянул руку за ключами от машины.
— Я поведу.
— Как угодно. — Она бросила ключи ему на ладонь.