Он хотел сделать Серику тонкий комплимент.
— Из кого выходят?.. — покраснел Серик.
— Из про… про… — Среди наступившей тишины Фига еще раз попробовал одолеть запрещенное в кругу присутствующих слово, но только махнул рукой. — Из блядей, короче!
Увесистая оплеуха забросила партизанского отпрыска в дальний угол.
— Зарублю! — Серик выхватил из ножен самурайский меч и пошел на поверженного обидчика.
Как должно себя вести в последнем акте холодное оружие, Чехов умолчал. Но действительность в лице Серика сама дописала классическое изречение.
— Зарублю гада! — сбросив повиснувшего на его шее Скалкина, Серик взмахнул клинком.
Фига проявил исключительную в его состоянии прыть и закатился под бильярд. Пока оскорбленный отец и муж, ползая на коленях, пытался его достать в партере, он выскочил с другой стороны и успел вооружиться увесистым кием.
Прижатые праздничным столом к стене сауны, мы с Проявителем остались в этой стремительной схватке безмолвными статистами.
Как всегда, выиграла в поединке русская наука побеждать. Халтурное лезвие меча разлетелось, ударившись о кий, и Фигнер, используя забытое штыковое упражнение «Длинным коли!», поверг разгневанного Серика на пол.
— Сволочь! — При помощи челночника Серик поднялся на ноги и вытер рукавом разбитый нос.
— А чего он?! — оправдывался Фигнер. — Я ж не хотел! Серик! Ты чего, а?! Ты обиделся, что ль?! Ну, прости!
Далее была выпита мировая, и скомканное празднество продолжилось, ко всеобщему удовольствию.
Таксы, похожие на два шустрых пылесоса, со звонким лаем атаковали меня в прихожей. Открыла мне матушка Вайса Полина Сергеевна. Открыла, поздоровалась и сразу исчезла в комнатах.
— Фарадей! Максвелл! — прикрикнула из столовой Митькина жена Нина.
Фарадей, мотая ушами, помчался на ее зов, а более ответственный Максвелл присел подле меня. «Только возьми хозяйские тапочки! — прочитал я в его глазах. — Увидишь, что будет!»
— Максвелл! Тебя не касается?! — Нина выглянула в коридор.
«Смотри сам! Я предупредил!» — Оглядываясь на меня, маститый физик поплелся восвояси.
— Кофе? — спросила Нина.
Я, раздеваясь, кивнул.
Нина была аниматором. Будучи аниматором, Нина рисовала в столовой фазы движения какого-то павиана. Судя по внушительной кипе калек на столе, павиан двигался много.
— Что слышно? — Опустившись в кресло, я потрепал по спине лучше расположенного ко мне Фарадея. — Норштейн «Шинель» еще не снял?
— Кто ж по такой погоде шинель снимает?! — Митька, загорелый и бодрый, вышел из кухни.
Оно и верно: мороз на улице был силен. И предложенный мне горячий кофе с тартинками оказался как нельзя кстати.
— В Турции во-от такая баранья нога, — Митька показал какая, — четыре доллара всего! Это уже приготовленная со специями! Берешь к ней литр кьянти и… Выпить хочешь?
Я вежливо отказался. Чего я меньше всего хотел после ночного в сауне, так это выпить. Прикончив легкий завтрак, мы с Вайсом перебрались в кабинет.
— Ну, так какие проблемы? — перешел Митька к делу. — Просто так ведь ты не зайдешь!
Я протянул ему список Штейнберга.
— Это что?! — Митька повертел заполненную мной загодя от руки осьмушку бумаги.
— Я у тебя как раз хотел спросить.
По мере того как повествование мое о последних событиях набирало обороты — а я еще многое опустил! — Митька становился все более серьезен и угрюм.
— А какая разница между, к примеру, Варданяном и тобой? — Он изучил список.
— Я — жив, он — мертв, — усмехнулся я невесело.
— Положим. — Вайс набросил ногу на ногу. — А кто ты и кто он? Кто вообще чего стоит в твоем прейскуранте?
Пришлось мне подробно и обстоятельно растолковать ему примерное место каждого указанного в иерархии «Дека-Банка».
— Подумать надо, — вздохнул Вайс. — Сколько у тебя времени?
— Совсем нет, — сказал я честно.
— Тогда через пару дней загляни. — Митька встал, давая понять, что аудиенция окончена.
Насыщенное расписание Вайса, которого он строго придерживался по возвращении в Первопрестольную, требовало его присутствия во множестве мест.
Были и у меня свои намерения. Очень хотелось мне лично познакомиться с Аркадием Петровичем Маевским. А если и не познакомиться, то хотя бы взглянуть на него. Лицезреть его во плоти. Увидеть, как говорится, в полный рост. И здесь мне споспешествовал Руслан, доставший в каком-то из опекаемых солидных предприятий гостевой билет на открытие форума бизнесменов и политиков «Россия в XXI веке». Шансы на то, что Маевский окажет форуму честь своим присутствием, были достаточно велики. Хотя и уверял меня Курбатов, что Аркадий Петрович предпочитает держаться в тени, однако же и вовсе манкировать обязанностями влиятельного капиталиста он тоже не мог. На такого рода мероприятиях скорее отсутствие магната привлекло бы к себе внимание, нежели его присутствие.
Итак, в качестве рядового наблюдателя я попал на означенный форум. Вместительный зал Бизнес-центра к началу торжественного открытия был до отказа набит самой представительной публикой. Из всех слоев общества здесь преобладали наивысшие: его термосфера и экзосфера. Плутократы и политики всех направлений от крайне правых до умеренно левых заполняли партер, тогда как чиновники рангом пониже, разного рода аппаратчики и многочисленные сотрудники прессы толкались на галерке. Среди них и я. За столом президиума заседали знакомые все лица: руководители фракций, члены правящего кабинета и прочие «герои дня». Издавая гул, подобный океаническому прибою, столпы общества обменивались рукопожатиями и мнениями. В этом столпотворении рассмотреть Маевского не было никакой возможности. Зато я приметил на другом конце галерки его дочь. Кудрявая голова Европы мелькала в окружении молодых людей, то и дело исчезая за их плечами и спинами. Извиняясь и обрастая извинениями, я стал проталкиваться к ней. Между тем форум открылся. Прозвучало что-то вроде гонга, и в наступившей тишине председательствующий, произнеся короткую приветственную речь, пригласил к микрофону первого выступающего.
— Привет, — сказал я на ухо племяннице Штейнберга.
Европа вздрогнула и обернулась.
— Вау! — обрадовалась она. — Витязь в овечьей шкуре! Я уже думала, ты никогда не подойдешь!
— Я подошел, — отозвался я шепотом. — Только не всем. Как Марина?
— За тебя, обормота, беспокоится. — Европа бросила на меня любопытный взгляд. — А ты откуда знаешь, что мы знакомы?
— И не такое знаю. — Я взял ее под локоть. — Поговорить бы надо.