Кадилин взял ее в руки и увидел на снимке свою красавицу дочь. В нарядном белоснежном платье она сидела за школьной партой и улыбалась в объектив фотоаппарата. Фотографию обрамляла специальная рамка, в которой кроме фамилии — Кадилина Оксана — были проставлены номер ее школы и класс. На обороте снимка Кадилин прочел трогательную надпись: «Любимому папочке от дочки на память». Тут же стояли подпись и дата.
— Теперь я всегда буду с тобой, — сказала Оксана, глядя на то, как ее отец прячет фотографию во внутренний карман пиджака. — Кстати, ты не забыл, что произойдет послезавтра?
— Что? — удивился Кадилин.
— Я так и знала! — всплеснула руками Оксана. — В прошлом году ты тоже все позабыл, пока я тебе не напомнила.
Теперь уже настала очередь Кадилина бить себя ладонью по лбу. Он вспомнил, что вот уже четыре года подряд его дочь в начале июня уезжает в школьный лагерь отдыха под Загорском.
— Прости своего непутевого отца, — складывая руки на груди и изображая на лице искреннее раскаяние, произнес Кадилин. — Обещаю: больше такое не повторится. Во сколько мне прийти тебя провожать?
— В четыре часа. Подходи как всегда прямо к школе. Я надеюсь, на этот раз дяди Коли там не будет — у него командировка.
Кадилина эта новость обрадовала, потому как отношения с отчимом его родной дочери у него так и не сложились.
— Ну что — будем прощаться? — после небольшой паузы спросил Кадилин. — Мама может выглянуть в окно и не найти тебя на месте. А ей сейчас ни в коем случае нельзя волноваться.
И как бы в подтверждение его словам откуда-то сверху на весь двор раздался громкий женский крик: «Оксана! Ты где?»
— Ну вот видишь, мать тебя уже ищет, — сказал Кадилин, в последний раз поцеловал дочь и отпустил ее к подругам.
И тут же до него донеслось: «Оксана, ты что там делала? Ты с кем там была?» В голосе бывшей жены Кадилин услышал так хорошо ему знакомые нотки злости и раздражения. Чтобы не искушать судьбу, он повернулся и пошел со двора. Однако не успел он зайти за угол ближайшего дома, как внезапно услышал за спиной чьи-то быстрые шаги, и в следующую секунду кто-то грубо дернул его за рукав. Кадилин обернулся и увидел нынешнего мужа своей бывшей жены — дядю Колю, как называла его Оксана. Он тяжело дышал и мерил футболиста презрительным взглядом. Наконец, отдышавшись, он произнес:
— Опять ты здесь, бомж? Сколько раз тебе надо повторять, чтобы ты забыл сюда дорогу раз и навсегда?
— Здесь живет моя дочь, — стараясь сохранять спокойствие, ответил ему Кадилин. — И я буду ходить сюда столько, сколько захочу.
— А если я тебе, гаду, ноги переломаю? Ты же бомжати-на немытая, от тебя за километр воняет. Чему хорошему ты можешь дочку научить?
— Я еще раз тебе повторяю: я ее отец и буду ходить сюда столько, сколько мне захочется.
Кадилин произнес эту фразу с такой твердостью в голосе, что его собеседник на несколько секунд опешил.
— Слушай, бомж, может быть, тебе денег дать, чтобы ты навсегда про нас забыл? Сколько тебе надо: тысячу баксов, две? — Николай вопросительно взглянул на Кадилина.
— У тебя денег не хватит, чтобы меня отсюда отвадить.
— Хорошо, даю тебе три штуки баксов, и ты навсегда исчезаешь из нашей жизни. Договорились? У тебя же сроду таких денег в руках не было!
— И не надо, — ответил Кадилин. — Ты, видимо, совсем спятил, если думаешь, что я из твоих рук эти поганые деньги возьму. Да я лучше где-нибудь под забором сдохну.
Посчитав разговор законченным, Кадилин повернулся и не оборачиваясь пошел прочь. А Николай еще долго стоял на тротуаре и бросал ему вслед проклятия: «Сдохнешь, падла! Сдохнешь! Ничего, не долго осталось…»
В дверях отделения милиции участковый Антон Иванович Грузило столкнулся с оперативником Угро Николаем Савельевым, который с ходу выдал ему неожиданную новость:
— Грузило, слышал, кого сегодня утром грохнули на твоем участке? Вора в законе Леонова по кличке Мудрец. Знаешь такого?
Про Мудреца, одного из влиятельнейших воров в законе старой формации, Грузило конечно же слышал, однако он никак не ожидал, что его подстрелят на его участке. По спискам жильцов района, который курировал Грузило, Иван Андреевич Леонов никогда не проходил. Расстреляли же его возле подъезда дома, где часть квартир была куплена рядом крупных коммерческих фирм для своих сотрудников. При этом несколько квартир были заселены, а другие пустовали, то ли в ожидании, когда в них въедут жильцы, то ли по каким-то иным причинам, которые Грузило мало волновали. Дом считался вполне благополучным и никогда не фигурировал в черном списке участкового. Шпана в нем не собиралась, жильцы — люди в основном солидные — никогда не скандалили и вели себя вполне прилично. И вот на тебе — один из самых спокойных домов отличился «мокрухой».
Постояв несколько секунд на пороге отделения и осмыслив только что услышанную новость, Грузило пришел к выводу, что для него в такой ситуации будет лучше, если он не станет мелькать в отделении, а отправится к месту недавнего преступления. И хотя проводить опрос жильцов страсть как не хотелось, однако делать было нечего — формальность следовало соблюсти.
До переулка, в котором произошло убийство, оставалось пройти несколько сот метров, когда Грузило внезапно заметил дворничиху, которая обслуживала тот самый дом, где сегодня утром побывал киллер. С двумя полными хозяйственными сумками в руках та шла по противоположной стороне тротуара, сосредоточенно глядя себе под ноги, и, вполне вероятно, прошла бы мимо участкового, так и не заметив его. Но Грузило сам окликнул женщину:
— Здравствуй, Клавдия.
Женщина обернулась на зов и остановилась. Узнав участкового, она опустила тяжелые сумки на землю и перевела дух:
— Здорово, Иваныч.
— Я смотрю, ты по-прежнему крутишься-вертишься, а твой муженек баклуши бьет.
Грузило прекрасно знал все уязвимые места своей собеседницы и специально начал разговор с одного из них.
— Не говори, Иваныч, здоровый мужик, а уже полгода сидит на моей шее. Я ему недавно предложила хотя бы в дворники устроиться, так он, скотина, даже обиделся. Мол, как это он, инженер, будет метлой махать. Ему, видите ли, стыдно. А дармоедничать не стыдно? Ты бы зашел к нам, Иваныч, поговорил с ним.
— Зайти, Клавдия, можно, только будет ли толк? Нынче времена совсем другие, нас — участковых — теперь уже не боятся, как раньше. Демократия, как говорится!
Женщина в ответ закивала, тем самым выражая полное согласие со словами участкового. Тот же решил повернуть разговор к интересующей его теме:
— Тебя сегодня милиционер заезжий допрашивал?
— Допрашивал, Иваныч. Только что я видела? Машина какая-то возле соседнего подъезда вертелась, так я в этих иномарках совсем не разбираюсь. Кто там был, сколько их было, я не видела. Помню только, что, когда машина уехала, из моего подъезда мужик какой-то выскочил и быстренько так за угол ушел.