— Да уж, побратим, обскакал, обскакал… Не ожидал.
А Трой недоуменно смотрел на… простую деревянную палку, скорее даже посох, открывшийся взору, когда Алвур развернул плащ, в котором он внес свой подарок в комнату. Судя по реакции остальных, этот посох был как-то особенно ценен, но чем…
— Спасибо… Алвур, — осторожно произнес Трой, не зная, как еще реагировать. Но эльф понимающе улыбнулся и внезапно ухватил палку за один конец, одновременно отбросив плащ. Трой инстинктивно отшатнулся, а в следующее мгновение изумленно раскрыл глаза. Палка превратилась в меч. Необычный меч. Лезвие его было необычайно тонким и длинным — длиной чуть ли не в два с лишним локтя, а толщиной в самой широкой части заметно меньше ширины ладони. Но при этом оно было обоюдоострым. И было совершенно непонятно, как это Трой мог принять ЭТОТ меч за какую-то палку…
— Тайная ветвь… — зачарованно произнес Шоггир. — Так вот она какая…
— А тебя родичи не колесуют? — поинтересовался гном.
Алвур отрицательно качнул головой.
— Нет. Он — его по праву. Тайная ветвь — один из тех трех мечей, которые были воткнуты в… сруб меллирона и над которыми пылало Темное пламя.
— Вот оно что… — усмехнулся гном. — Тогда — да, по праву. Но все равно, пинать тебя будут еще как…
— Ничего, — усмехнулся Алвур, — если бы это была единственная причина, по которой меня могли пинать… а так… — Он повернулся к Трою: — Это легендарный меч моего народа, мой друг, побратим и господин. Согласно нашим преданиям именно им Элейнар Светозарный сразил Угху, Пожирателя жизни, одного из темных богов.
Трой сглотнул. Да уж… не часто приходится видеть меч, отправивший в небытие бога…
— Благодарю тебя, Алвур, мой друг, побратим и вассал, — чуть севшим голосом произнес он, — и обещаю, что этот меч будет подниматься в защиту твоего народа всякий раз, как в этом возникнет нужда…
После вручения подарков все проследовали в бальный зал, в украшении которого принимали участие мастера, присланные из Эллосиила и Каменного города. Несмотря на то что это было единственное помещение, подготовку которого к празднеству ни Трой, ни Лиддит, ни вообще кто бы то ни было из людей совершенно не контролировал (а кто бы сумел вынести постоянную свирепую ругань посланцев Каменного города и одновременно высокомерное молчание представителей Эллосиила), зал выглядел потрясающе. Впрочем, в этом никто и не сомневался.
Накрытые столы ломились от яств, а вот по поводу питья Лиддит несколько волновалась. Нет, выпить было что. Среди даров от городов и плодового вина, и эля, и ягодных настоек было в достатке, но… Положение спас Алвур. Уж непонятно, откуда в разоренном и только-только начавшем возрождаться Эллосииле оказалось столько знаменитого эльфийского бравевура, но можно было не сомневаться, что потом не один десяток лет по всем краям и весям империи будут ходить легенды о том, как какой-то бывший лихой рубака на свадьбе самого герцога Арвендейла вдребезги напился этим напитком, за один-единственный глоток которого в иных местах отдавали стоун золотом.
Для Троя празднество прошло как в тумане. Он то вставал, дабы выслушать очередную здравицу, то садился, чтобы вновь уставиться на такую знакомую и… совершенно незнакомую Лиддит. Он что-то ел, что-то пил, чокался с гномом и еще с кем-то… но каждую свободную минуту его взгляд, будто магнитом, тянуло к ней.
Где-то в середине вечера Лиддит вновь склонилась к его уху и прошептала:
— Любимый, сейчас для тебя будут танцевать эльфийки. Уважь их, пожалуйста. Они не делали этого для человека как минимум уже полторы тысячи лет… А может, и вообще никогда.
Трой послушно перевел взгляд на середину зала…
Но едва лишь эльфийки замерли в последнем поклоне (взорвав зал буквально бурей оваций), как его голова с каким-то уже привычным щелчком в шейном отделе позвоночника вновь развернулась в сторону жены. А Лиддит грустно прошептала:
— Как жаль, что всего этого не видит Тамея.
И этот шепот заставил сердце Троя болезненно сжаться. Он уже трижды посылал сильные патрули на поиски Тамеи и Даргола, но тем удалось установить лишь, что они действительно добрались в те места, куда Тамея и собиралась. И задержались там на некоторое время. Ну и, похоже, что-то отыскали. Поскольку одному из патрулей удалось разыскать неподалеку от развалин старинного монастыря пещеру, которая ранее была запечатана камнем и магией, а совсем недавно вскрыта. Но никаких следов ни того, что они отыскали, ни их самих найти не удалось.
— Лиддит, я… обязательно ее отыщу. Вот увидишь!
Лиддит улыбнулась, взяла его руку и ласково сжала.
— Я знаю, любимый. — Она чуть помедлила и, внезапно хитро прищурившись, наклонилась к нему и прошептала на ухо: — Только я тебя прошу, сделай это до нашей второй свадьбы.
— К… какой? — оторопело переспросил Трой.
— Второй. Той, что будет в Эл-Северине. — И, подмигнув ему левым глазом, который не могли увидеть сидевшие за столами, поскольку та сторона ее лица была отвернута от них, закончила: — Неужели ты думаешь, что император, отдавая замуж свою дочь и принцессу, позволит тебе нагло «зажать» свадьбу в Эл-Северине? Ну-у… не притворяйся. Не мог же ты на самом деле быть настолько наивным…
Над их спальней, похоже, тоже поработали мастера из Эллосиила. Потому что иначе было никак не объяснить такое буйство цветов и зелени в начале зимы.
Трой и Лиддит, милостиво оставленные пышной свитой уже за дверями, ведущими внутрь донжона, остановились у порога в немом восхищении. Потом Лиддит прижалась к нему, ухватив его за руку и положив голову ему на плечо, и тихонько прошептала:
— Знаешь, я несколько раз уже пыталась представить, какой она будет — наша свадьба. И меня все время что-то отвлекало. То гонец, то доклады командиров, то пора было трогаться дальше… но сейчас я даже рада, что так и не успела ничего представить. По тому что, что бы я там себе ни намечтала, это все равно было бы хуже того, что произошло на самом деле.
Трой согласно кивнул, потом растянул губы в глупой улыбке и с коротким смешком заговорил:
— А знаешь, когда играли свадьбы у нас в деревне, то жених должен был внести невесту в свой дом на руках. Через порог перенести… А в избе им делали что-то вроде этого. — Он кивнул на их огромную кровать под балдахином. — Так-то обычно спали на полатях, а на свадьбе… ну, в первую брачную ночь посреди избы укладывали снопы соломы, накрывали медвежьими и кабаньими шкурами, потом полотном в несколько слоев, а уж затем простыней. Дядька Мертул сказывал, что в других деревнях, ну, которые не поселенческие, эту простыню потом поутру вытаскивали наружу и на заборе вывешивали. Чтобы, мол, всем было видно, что невеста была нетронутая… — Тут он испуганно оборвал себя и тревожно уставился на Лиддит, гадая, не обидел ли он ее неосторожным словом, и кляня себя за глупый экскурс в прошлое.
Лиддит лукаво усмехнулась:
— Ну а у тебя как, Трой-побратим, невеста была нетронутая?