Все это было известно каждому из тех, кто собрался в таверне, вот только сдавать своих, да еще публично, при всех, такого в Сартаксисе отродясь не водилось. Конечно, объяви этот тупой благородный крупную награду да оттопырь ушко ночной порой, держа наготове кошелек, может быть, и нашелся бы какой практичный и прагматичный человек. А вот так… ну да что с него взять — благородный, он и есть благородный.
— Уж не знаю как где, ваша светлость, — открыл рот Папаша Блыг, капитан «Скрывающегося между волн», — а здесь никто из нас никого такого не видывал. Да и откуда нам, рыбакам, знать-то? Днем — все в море. И за день так намаешься, что спишь, ни ног, ни рук не чуя. Вы, ваша светлость, у трактирщиков лучше поспрашайте. Хотя у меня сильное сомнение, что он вообще в Сартаксис заходил. Ну что ему здесь делать? На наших лоханках Долгое море не переплыть. А корабли к нам отродясь не заходили.
И все остальные утвердительно загомонили.
Трой покосился на Арила. Тот повернул голову так, чтобы его лицо не было видно этим псевдорыбакам (а в том, что они никакие не рыбаки, Трой уже практически не сомневался), и одними губами произнес:
— Врут.
Он не заметил, что из темноты балкона, нависавшего над залом, за ним внимательно следили недобрые глаза…
Поскольку разговора не получилось, Трой разрешил всем расходиться по домам.
Когда они с Арилом поднялись в комнату, Трой устало сел у стола и спросил:
— Ну что?
— Врут, — вновь повторил Арил.
— Значит, он здесь был.
— Не только был. Они же его туда и отправили.
— Почему ты так считаешь?
Арил задумчиво почесал за ухом.
— Да мне тут припомнилось… был у меня приятель из здешних мест. Ну не из самого Сартаксиса, а тут неподалеку… Так очень он этих сартаксисян недолюбливал. Куркули, говорил, каких свет не видывал. И все норовят извернуться, обмануть и обжулить. Потому как честно заработанный грош им поперек горла встает… Вот я и подумал, а каким образом здесь, на отшибе, можно гроши нечестно зарабатывать?
Трой несколько мгновений смотрел на Арила, а затем на его лице нарисовалось понимание, и он громко произнес:
— Контрабанда!
Неясная тень, притаившаяся у двери, услышав это слово, отшатнулась и быстро и, как ей казалось, бесшумно бросилась вдоль по коридору…
Между тем все представшие пред очи светлого Алого герцога, покинув таверну и дойдя до угла, не стали расходиться, а остановились и переглянулись между собой. Затем Папаша Блыг негромко произнес:
— К Рулю.
И все не сговариваясь двинулись в сторону гавани, к вроде как вполне обычной дешевой рыбной забегаловке…
— Ну что будем делать, капитаны? — обозначил вопрос Папаша Блыг, когда все уселись.
— А что тут думать — зарежем по-тихому, а трупы на дно!
— Ты бы, Паркуль, помолчал, — оборвал его Папаша. — Тебе бы все резать… Кого резать-то собрался, хоть знаешь?
— А мне все одно, — огрызнулся тот, кого назвали Паркулем. — Благородный, он и есть благородный. Все они на наши денежки нацеленные. Одним меньше — нам же легше…
— Это сам Алый герцог, дурилка! Так он тебе и дастся… Он знаешь скока орков накрошил? — вступил в разговор старшина.
— А мне хоть скока, — тянул свое Паркуль. — Он что, во всем этом своем алом спать ложится? Или спит с мечом в руке? Подобраться по-тихому да ножичком — чик! И вся недолга…
— Нет, так мы делать не будем, — отрезал Папаша Блыг. — Негоже это — живую душу ни за что ни про что жизни лишать. Да и к тому же я так думаю: надолго он здесь все одно не задержится. Ну чего ему здесь делать? С нами поговорил, все что надо — разузнал, и, вперед, искать этого своего нам совершенно незнакомого человека, — закончил он с усмешкой. И все дружно загоготали.
В этот момент дверь забегаловки распахнулась и на пороге появился хозяин той таверны, в которой расквартировался Алый герцог со своими бойцами.
— Беда, капитаны!
— Что?
— Как это?
— Какая беда?
— Да говори ты толком!
— Тихо! — рявкнул Папаша Блыг и даже хлопнул ладонью по столу. А когда гомон улегся, обратился к вошедшему:
— Ну в чем дело?
— Герцог знает про контрабанду.
В забегаловке повисла ошеломленная тишина. Это как-то совсем не укладывалось в картину мира, в которой благородные непременно тупые и жадные, а сартаксисяне самые умные и ловкие.
— Откуда знаешь?
— Так это, когда еще вы все там сидели, я заметил, что его прихвостень… ну тот, который слева от него сидел, тихо так, одними губами, ему говорит: «Врут». Ну а как они к себе в комнату поднялись, я и пристерегся у двери. Они поначалу тихий разговор вели. А потом герцог как рявкнет: «Контрабанда!» — Хозяин таверны замолчал. Некоторое время молчали и все остальные. Затем Паркуль торжествующе прошипел:
— Я же говорил — резать!..
Папаша Блыг окинул всех присутствующих сумрачным взглядом и тяжело вздохнул:
— Не хотел я этого, капитаны, сами свидетели, но… поднимайте команды…
Трой и Арил засиделись за разговором. В принципе все было ясно. Можно было, конечно, выбить правду из этих людей, но у Троя уже не оставалось никаких сомнений в том, что ему придется-таки отправляться в неизвестность. В таинственную и страшную землю Глыхныг, где люди вполне спокойно жили, зная, что рано или поздно обязательно попадут в орочий желудок. Так что он не собирался задерживаться в Сартаксисе. Надо было только дать сигнал Эрику, который патрулировал на своем драккаре где-то поблизости, и… отправиться в путь. Сигнал был нехитрым — столб дыма в небо. И Трой собирался дать его на ближайшей к побережью лесной опушке…
Арил, зевая, произнес:
— Ну я на боковую…
Трой согласно кивнул и, толкнув дверь, вышел в коридор. От долгого разговора во рту пересохло. Он тихонько чертыхнулся, споткнувшись о верхнюю ступеньку, спустился в зал и, завернув под лестницу, толкнул дверь на кухню. На кухне никого не было. Впрочем, а чего еще можно было ожидать? До рассвета — всего ничего. Трой осторожно, стараясь не разбудить спящую где-то поблизости семью хозяина, толкнул дверь в задний коридор. Обычно где-то здесь в тавернах стояла бочка с водой… Бочка стояла на месте. А вот дверь, ведущая на хозяйскую половину, наоборот, была открыта, и глаза Троя, уже слегка привыкшие к темноте, различили тщательно застеленную кровать с горкой подушек. Трой недоуменно уставился на нее. Это что же, хозяева не ночуют дома? Он сделал шаг, другой и заглянул за косяк. Комната носила следы быстрых сборов…
Когда Трой вернулся в зал, то первым, что выхватили его глаза из темноты, оказалась чья-то рослая фигура. Фигура не просто стояла посреди зала. Она неторопливо и обстоятельно облачалась в доспехи. Рядом на столе лежали алебарда и тяжелый полуторник.