Но Эсмиэль не поддержала его игру:
— Нет, кузен, вы не в той форме и совершенно не размялись. Скорее всего, наш спарринг окончится вашей травмой, чего мне очень бы не хотелось.
Эоней медленно разогнулся.
— Зачем ты прилетел?
— Увидеть тебя.
Эсмиэль скривила губы в довольно жесткой усмешке.
— И как долго ты собираешься на меня смотреть?
Эоней побагровел:
— Осторожнее леди, вы разговариваете с им…
— С кузеном, — прервала она его, — или все-таки с императором? Вы уж определитесь, сир, а то у бедной девушки совсем голова кругом. — Она вновь склонилась в глубоком поклоне.
Эоней несколько раз глубоко вдохнул, а затем с трудом улыбнулся:
— С кузеном. Не знал, кузина, что вы стали такой колючей.
Эсмиэль молча смотрела на него. Но в этом молчании был все тот же вопрос, который она уже задала: «Зачем ты прилетел?» А Эоней уже и сам не совсем понимал зачем. Хотел посмотреть в глаза той, что бросила его, сбежав с эти варваром. Но он ведь и не собирался вступать с ней в долгую связь. Изначально это вообще было операцией, направленной на установление особых отношений с потенциальным союзником. И лишь немного позже его эмоции слегка вышли из-под контроля. Но, следует признаться, всего лишь слегка. Так что их отношения во многом, если не в основном, продолжали оставаться игрой. Во всяком случае, с его стороны… Или просто взыграла гордость? Как, ему, императору, чьей благосклонности добиваются сонмы и сонмы женщин, предпочесть какого-то варвара?! Да в общем-то и не это. Ибо Эоней прекрасно понимал, что добиваются не столько благосклонности его персоны, сколько всего того, во что эта самая персона облечена — титула, власти, богатства, блеска! А он сам в лучшем случае всего лишь приятственное приложение ко всему этому. Да и правда, почему бы не запрыгнуть в постель не к старику-полуимпотенту, возбуждать которого еще та работа, а к молодому и вполне себе ничего парню… Тогда что? Или все, что он думал о себе, — обман и его маленькая кузина действительно затронула в его душе какие-то очень глубокие струны?
— Кузен, я так понимаю, сегодня нам предстоит еще один торжественный обед? — вывел его из размышлений голос Эсмиэль. — В таком случае не будете ли вы так любезны позволить мне пойти принять душ и переодеться.
— Э-э… прошу простить, кузина, конечно, — немного смутившись, пробормотал он, а затем, опомнившись, переспросил: — А почему еще один?
— Предыдущий был, когда нас посетил адмирал Эканиор, — бросила кузина, выходя из зала.
В системе Эсгенты император находился уже четыре дня. В первый же день он дал торжественный обед на борту орбитальной крепости Галат, на котором кроме командования присутствовали наместник и представители высшего общества со всех трех обитаемых планет системы Эсгенты. Затем Эоней два дня инспектировал корабли и орбитальные крепости. И лишь на исходе третьего невзначай поинтересовался у адмирала Эканиора:
— Адмирал, до меня дошли слухи, что у вас гостит леди Эсмиэль.
Он сделал это на третий день еще и потому, что на последнем перед отлетом докладе лорд Эйзел почему-то произнес загадочную фразу. Она звучала так: «Что бы ни произошло, сир, знайте, что я приду к вам на помощь максимум через три дня». Эоней едва не потребовал объяснений, но сдержался, зная, что Старый Лис никогда и ничего не говорит зря. И если он ограничился всего лишь этой фразой, значит, на то были веские причины.
Однако, как ни странно, этот вопрос не поверг адмирала в сильное смущение. Эканиор вполне уверенно улыбнулся:
— Да, сир. Она вместе с супругом и его сестрой расположилась в орбитальном доке «Праймериз-24». Он находится на самой окраине второго астероидного пояса.
— Вот как? И чем же они там занимаются?
— Простите, сир, но, как я предполагаю, столь отдаленное размещение связано с тем, что, как они утверждают, им удалось захватить одного из Верховных контролеров канскебронов. Так называемое Средоточие.
— Что?! — Император ошалело вытаращил глаза. — И вы об этом не доложили?
— Сир, — адмирал покаянно склонил голову, — мне нет прощения. Но… меня убедили, что вы больше порадовались бы результатам.
Эоней нахмурился. Вот темная бездна, неужели все предположения, на которые намекал ему лорд Эйзел, — полная чепуха и дело совсем не в этом? Впрочем, чего гадать, ведь всего полчаса-час — и он будет знать все совершенно точно.
— Адмирал, мы можем посетить этот док?
— Несомненно, ваше величество.
— Тогда отправляемся.
Эоней не заметил, что, как только он отвернулся, адмирал облегченно выдохнул. Он выполнил задание дяди и заманил императора к доку, но при этом умудрился еще и ни разу не соврать… ну если подходить ко всему вышесказанному с формальной точки зрения. Почему-то это казалось ему чрезвычайно важным. Ведь он же не утверждал, что его убедили именно те, кто содержится в доке, так что с формальной точки зрения все правильно.
К доку они подошли спустя час. Сначала император хотел лететь на своей яхте, но адмирал убедил его, что, если уж леди Эсмиэль и ее спутники укрылись в подобном месте, негоже привлекать к нему излишнее внимание. А передвижения императорской яхты, несомненно, такое внимание привлекут, поэтому лучше воспользоваться его адмиральским катером, к тому же приспособленным для маневрирования в сложной географии астероидного пояса куда лучше огромной яхты. И все это время Эоней маялся от жуткого нетерпения. Ему рисовалось, как Эсмиэль, увидев его, растеряется, вспыхнет, потупит глаза, а он великодушно скажет ей, что простил, что ни на что не обижается. И что так, вероятнее всего, даже к лучшему. И его маленькая кузина всегда может рассчитывать на его помощь и поддержку. А вместо этого такой облом.
Эсмиэль ворвалась в каюту в крайне противоречивом состоянии. Наверное, его даже можно было назвать смятенным, но это было не смятение юной леди, пораженной внезапным, неожиданным и несвоевременным появлением бывшего дружка, а некоторой досадой бойца, которого застали слегка врасплох и потому миттельшпиль придется разыгрывать на полной импровизации. Впрочем, почему полной? Она не раз проигрывала разговор с Эонеем и сразу после побега, и на Земле, выкинув из головы все, что относилось к ее прошлой жизни, там, на Малой Гронте, но затем вновь вернувшись к нему, уже когда их заперли здесь, в этом доке. Однако, как выяснилось, все, что она собиралась сказать, оказалось бесполезным. Ибо она отчего-то всегда обращалась к тому Эонею, который остался в ее представлениях, а он даже тогда был другим. И лишь казался каким-то особенным той юной и порывистой дурочке, какой она была в то время. А с тех пор и он, и она сильно изменились…
Эсмиэль молча стянула с себя борцовскую куртку и, ни слова не говоря, подошла к мужу, как обычно сидящему за терминалом, и прижалась к нему, обхватив руками его уже заметно лохматую голову. Олег оторвался от терминала и повернулся к ней.