– Я оставлю свое оружие на месте, шериф. Пусть у тебя его и обнаружат.
Менденхолл громко выругалась.
– Здесь нет связи!
Босх достал свой мобильник, включил его и увидел, как засветился дисплей. При падении телефон ничуть не пострадал и работал отлично. Три четких полоски ясно указывали, что он поймал сигнал.
– Мой тоже не ловит, – тем не менее сказал он и снова сунул телефон в карман.
– Проклятие! – забеспокоилась Менденхолл. – Но мы же должны что-то предпринять?
– В самом деле? – ухмыльнулся Босх.
– Да, – решительно ответила Менденхолл. – Это наш долг.
Босх снова встретился взглядом с Брабандом, а Менденхолл посоветовал:
– Вернитесь в дом. В кухне я видел телефонный аппарат.
– Хорошо. Я быстро.
Босх проследил, как она сбежала вниз по склону, и повернулся к Брабанду.
– Ну вот мы и остались одни, шериф, – негромко произнес он.
Брабанд силился что-то сказать. В конце концов Босху пришлось встать на четвереньки и склониться к его губам. Брабанд выдавил из себя чуть слышно и прерывисто:
– Я… ничего… не чувствую…
Босх приподнялся и оглядел его тело, словно оценивая повреждения. Между тем Брабанд явно пытался сложить губы в подобие перекошенной улыбки. Босх увидел рубинового оттенка кровь на его зубах. При крушении ему еще и пробило легкое. Он что-то сказал, но Босх не расслышал и вынужден был снова низко склониться.
– Там… в проулке… я поставил ее… на колени, а потом… А потом… заставил молить…
Босх отпрянул. Ярость пронзила все его существо подобно удару молнии. Он поднялся на ноги, отвернулся от Брабанда и взглянул в сторону шато. Менденхолл не было видно.
Тогда он снова посмотрел на Брабанда. Лицо Босха превратилось в застывшую гневную маску. Все в нем взывало к мести. Он сгреб Брабанда за ворот рубашки и процедил сквозь зубы:
– Я знаю, чего ты от меня добиваешься, Брабанд, но только у тебя ничего не выйдет. Я желаю тебе прожить еще долгую жизнь в непрестанных муках боли. В стенах тюремной больницы. Прикованным к постели. В палате с решетками на окнах, провонявшей мочой и говном. Чтобы ты дышал через трубочку. Чтобы через трубочку тебе вводили пищу. И ты каждый день молил о смерти, а она все не шла и не шла к тебе. И ты, мразь, ничего не мог бы с этим поделать.
Босх разжал пальцы, и голова Брабанда стукнулась о землю. Тот больше не улыбался. Он смотрел в пустоту, которой было его собственное будущее.
Босх поднялся, отряхнул грязь с коленей и стал спускаться по склону холма. Навстречу ему с фонариком в руке шла Менденхолл.
– Они уже в пути, – сказала она. – Он все еще?..
– Еще дышит. Как ваш глаз?
– Я вытащила то, что в него попало. Но жжет сильно.
– Тогда первым делом покажитесь медикам, как только они прибудут.
Босх прошел мимо нее дальше по склону, доставая сотовый телефон, чтобы позвонить домой.
В Копенгагене было семь часов вечера, когда Босх позвонил туда. Хенрик Йесперсен снял трубку домашнего телефона практически мгновенно.
– Здравствуйте, Хенрик. Это Гарри Босх из Лос-Анджелеса.
– Детектив Босх! Как дела? У вас есть новости от Аннеке?
Босх вздрогнул. В устах иностранца вопрос приобрел странный подтекст. Хенрик тяжело дышал, словно догадывался, что это тот самый звонок, которого он дожидался двадцать лет.
– Хенрик, мы раскрыли дело о гибели вашей сестры. Убийца арестован, и я хотел…
– Endelig!
Босх, конечно же, не знал значения этого датского слова, но в восклицании отчетливо услышал облегчение и радость. Наступила долгая тишина, и Босх догадался, что мужчина на другом конце провода, протянувшегося на полмира от него, по всей видимости, не смог сдержать слез. Босху эта реакция была более чем знакома, но почти всегда он сообщал такие новости при личной встрече. Вот и в этот раз попросил о краткой командировке в Данию, чтобы рассказать все Хенрику Йесперсену, но нарвался на грубый отказ лейтенанта О’Тула, все еще злившегося после того, как факты, изложенные в его жалобе по форме 1-2-8, оказались опровергнуты сначала Менденхолл, а потом и в общем заключении БПС.
– Извините, детектив, – произнес Хенрик. – Понимаете, это очень взволновательный момент. Кто убил мою сестру?
– Его зовут Джон Джеймс Брабанд. Она даже не знала его.
В трубке снова замолчали, Босх поспешил заполнить паузу:
– Хотел предупредить вас, Хенрик, что арест может вызвать повышенный интерес прессы. Но у меня есть договоренность с журналистом из вашей «БТ» в Копенгагене. Он очень помог мне в расследовании. Я должен буду сразу же позвонить и ему тоже.
Снова молчание.
– Хенрик, вы меня?..
– Этот Брабанд… Почему он убил ее?
– Потому что рассчитывал добиться поддержки одной очень влиятельной семьи. Это убийство помогло скрыть еще одно преступление, совершенное против вашей сестры.
– Он уже сидит в тюрьме?
– Пока нет. Сейчас он в больнице, но его скоро переведут в тюремный госпиталь.
– В больнице? Вы подстреляли его?
Босх понимал эмоциональную подоплеку вопроса и прозвучавшей в нем надежды.
– Нет, Хенрик. Он пытался бежать на вертолете. И потерпел крушение. Он уже никогда не сможет ходить. У него раздроблен позвоночник. Медики считают, что он останется парализованным на всю жизнь.
– Я думаю, это хорошо. Вы тоже?
Босх ответил не колеблясь:
– Да, я тоже так думаю, Хенрик.
– Вы сказали, он убил Аннеке из-за власти. Как?
В следующие пятнадцать минут Босх кратко изложил ему фабулу дела, пояснив мотивы всех участников сговора. Рассказал, кем они были и что совершили. Пояснил суть военного преступления, которое расследовала Аннеке. И закончил рассказ описанием последних событий – гибели Бэнкса, Доулера и Косгроува, обыска, проведенного в двух домах и в складском помещении, принадлежавших Брабанду в округе Станислас.
– Мы нашли там записи, которые вела ваша сестра во время своего журналистского расследования. Это как дневник. Брабанд много лет назад сделал перевод. Скорее всего он разделил записи на части и отдал разным переводчикам, чтобы ни один не мог узнать историю полностью. Он сам был кем-то вроде полицейского и, должно быть, заявил, что перевод ему нужен для дела, над которым он якобы работал. Перевод тоже у нас, и там описано все, что случилось на том корабле. По крайней мере то, о чем она тогда все же сумела вспомнить. Мы считаем, что дневник она оставила в номере гостиницы, и Брабанд завладел им после убийства. Потом это стало для него орудием против всех остальных, бывших на том корабле.