Однако разногласия по сирийскому вопросу, который официально даже не значился в повестке дня, отодвинули на задний план экономические проблемы. После того как Барак Обама в течение двух дней пытался убедить участников форума в необходимости поддержать решение США о нанесении удара по Сирии, Путин выступил с инициативой не допустить военного вмешательства. Не помогла даже праздничная атмосфера ужина, который участники саммита провели в Петергофе с 5 на 6 сентября и главной темой которого стало бурное обсуждение ситуации в Сирии. Ряд стран Евросоюза, включая Германию, и страны БРИКС поддержали российского президента, хотя, возможно, и не разделяют мнение Путина о том, что химическая атака была «провокацией, срежиссированной повстанцами». В результате только 11 стран — десять государств — членов «двадцатки» и Испания, которая имеет статус «постоянного наблюдателя», — подписали коммюнике, осуждающее применение режимом Асада химического оружия, и призвали международное сообщество к «жесткой реакции». В коммюнике, впрочем, не говорится об открытой поддержке применения военной силы.
Кремль давно использует сирийский режим как инструмент давления на Запад и особенно на США. В настоящее время Москва преследует пять целей: оказывать поддержку режиму Асада для обеспечения стабильности в регионе и ограничения роста исламского экстремизма; укреплять геополитический статус России на Ближнем Востоке посредством участия в разрешении любого конфликта; обеспечивать непрерывность поставок оружия режиму Асада, что принесло России $4 млрд. в 2012 году; сохранить военно-морскую базу в Тартусе, расширенную в 2009 году для прохода крупногабаритных судов (на настоящий момент база вмещает до десяти ракетоносителей, подводных лодок и авианосцев). Но самое главное — Кремль не приемлет международного вмешательства с целью узаконить смену режима, что теоретически может создать прецедент, угрожающий режиму самого Путина. Таким образом, поддерживая режим Асада, российское руководство преследует вполне определенные цели. Однако в случае вмешательства со стороны Запада Москва вряд ли прибегнет к ответным военным действиям. Кремль не хочет потерять таких торговых партнеров, как Германия и Франция, отношения с которыми для России важнее ее позиции по Сирии.
Путин не сразу прокомментировал сообщения о химической атаке, имевшей место 21 августа. Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров заявил журналистам, что реакция России не пойдет дальше словесной войны, в то время как российские средства массовой информации подчеркивали неспособность Москвы дать отпор. Однако решение президента Обамы заручиться поддержкой Конгресса, прежде чем наносить военный удар, и тот факт, что британский парламент проголосовал против инициативы премьера Дэвида Кэмерона о вторжении в Сирию, судя по всему, укрепили решимость Кремля. Путин воспользовался задержкой, чтобы заявить более твердую позицию относительно химического оружия, якобы обусловленную принципами международного права и ООН, а не поддержкой режима Асада. Путин назвал «несусветной дурью» утверждения тех, кто обвиняет правительство Сирии в применении ядовитого газа, и предложил ООН провести всеобъемлющее расследование с целью выяснения, кто использовал химическое оружие. А до тех пор, как считает российский президент, мировое сообщество должно воздержаться от каких-либо ответных действий. И только тогда, когда все факты будут представлены и виновник определен, Совет Безопасности ООН (в котором, к слову, у России есть право вето) сможет решить, какие ответные шаги должны быть сделаны. Если США решат предпринимать боевые действия в одиночку и без одобрения ООН, по мнению Путина, это будет означать агрессию со стороны Вашингтона.
Позиция Москвы представляет собой смесь публичной дипломатической гибкости, дезинформации и военного фанфаронства. Ранее российские чиновники заявляли, что сирийские повстанцы являются наиболее вероятными виновниками химической атаки, которая имела место в марте 2013 года, и утверждали, что ими был составлен отчет, в котором говорилось о виновности сирийской оппозиции. Российский МИД обещал поднять вопрос о возможных ядерных рисках, связанных с ударом США по Сирии, на встрече Международного агентства по атомной энергии. Россия направила военные суда в регион с целью укрепления там своего военно-морского присутствия. Наконец, Кремль объявил о планах послать в Вашингтон парламентскую делегацию, задачей которой будет убедить американский Конгресс проголосовать против военного вмешательства (впрочем, лидеры обеих партий на Капитолийском холме уже заявили, что не будут встречаться с российскими законодателями).
Россия сегодня является хозяином положения в том, что касается сирийского кризиса. Во время саммита «большой двадцатки» западные журналисты неоднократно задавали вопрос, смогут ли Обама и Путин сблизить свои полярные точки зрения на доказательства применения химического оружия. Однако сомнительно, что Путин захочет идти на компромисс, если, конечно, он не будет достигнут на условиях Кремля. К тому же российский президент, скорее всего, не будет сильно расстраиваться, если США окажутся в неловком положении из-за своего бездействия в отношении Сирии или, что еще лучше, если очередная военная акция США на Ближнем Востоке ни к чему не приведет. После саммита Путин пообещал, что и дальше будет поддерживать Асада, снабжая его оружием и оказывая гуманитарную и экономическую помощь. Впрочем, у российского президента есть выбор: он может продолжать играть роль спойлера или помочь найти выход из все нарастающего кризиса, использовав «хоть часть той креативности, которую он тратит на негатив».
2013 г.
Работая над российской тематикой в Вашингтоне, я часто задаюсь вопросом, как мои коллеги — аналитики в Лондоне, Париже, Берлине, Риме и Брюсселе — смотрят на те же проблемы. Как изменилась российская внешняя политика после того, как Путин вернулся на президентскую позицию? Каковы перспективы российской оппозиции? Какой, в конце концов, будет судьба «путинизма»? Насколько недавние проблемы в отношениях Москвы и Вашингтона схожи с отношениями России и европейцев? К примеру, Евросоюз поддержал вступление России в ВТО так же, как и Соединенные Штаты, однако в некоторых вопросах, таких, как роль прав человека во внешней политике, наши взгляды довольно-таки серьезно отличаются.
Мари Мендра, ведущий эксперт по России Института политических исследований в Париже и научный сотрудник лондонского исследовательского центра Chatham House, предложила свой взгляд на то, как на «российскую проблему» смотрят в Европе, а также — как на эту политику реагируют российские власти.
Она выступила в Школе передовых международных исследований при Университете Джонса Хопкинса. В мае 2012 года вышла ее книга «Российская политика: парадокс слабого государства» (Russian Politics: The Paradox of a Weak State).
Профессор Мендра считает, что российская внутренняя политика — главный фактор, который определяет внешнюю политику страны. По мнению автора, постоянное ухудшение места, которое Россия занимает в международных рейтингах, оценивающих ситуацию в сферах коррупции и прав человека, усложняет для европейских партнеров поиск «новых рецептов» в отношениях с ней.