– Было нечто в вашем голосе, когда вы рассказывали о ней. И в выражении глаз тоже.
– И ничего более конкретного?
– Ничего.
– Потрясающе! Она сама понятия не имеет, что я строю в отношении нее какие-то планы. Вы, должно быть, талантливы в своей области, мистер Скаддер. Ваша работа заключается в том, чтобы беседовать с людьми, слушать, что они говорят, и наблюдать при этом за выражением их лиц?
– Это важная часть моей профессии, – ответил я. – И мне она нравится больше всего.
Мы немного обсудили мою работу, а потом я спросил о заработной плате Глена Хольцмана.
– Конечно, ему полагалась ежегодная прибавка, – сказала она, – но он все равно получал здесь намного меньше, чем в крупных юридических фирмах платят самым младшим сотрудникам, недавним выпускникам университетов. Но, разумеется, за свои деньги заставляют людей трудиться по семьдесят – восемьдесят часов в неделю, а вы уже знаете, как мало мы требовали от Глена. Он зарабатывал достаточно, чтобы вести приличный образ жизни. Начиная работу здесь, он был еще холост, а когда женился, то у него хватило ума найти себе супругу из обеспеченных кругов общества. Я сморозила какую-то глупость?
– Значит, он сказал вам, что его жена богата?
– Он не слишком много распинался об этом, но у всех создалось такое впечатление. В том числе и у меня.
– Но она всего лишь художник, – сказал я, – получала весьма скромные гонорары, работая внештатным книжным иллюстратором. И жила она тогда в запущенном доходном доме в Нижнем Ист-Сайде.
– Невероятно!
– Он встретился с ней здесь, – продолжал я. – Она пришла показать образцы своих рисунков вашему художественному редактору, он заметил ее, и, насколько понимаю, дальше все обстояло очень романтично, хотя и не совсем так, как у вас с покойным мужем. Красивые ухаживания и все такое.
– Ну, едва ли у нас было время на красивые ухаживания, так что это не совсем верное определение, – сказала она. – Но прошу вас, рассказывайте дальше. Это весьма увлекательно.
– Глен буквально ошеломил ее. И сделал предложение через месяц после первой встречи.
– Мне казалось, они были знакомы несколько дольше.
– Вы когда-нибудь встречались с его женой?
– Нет. Я слышала, она из Денвера, и поженились они именно там. Никто из нашей компании на свадьбу приглашен не был. Все выглядело как сугубо семейное торжество.
– Она из пригорода Миннеаполиса, – сказал я, – но, по-моему, почти порвала связи с семьей после переезда в Нью-Йорк. Они поженились в здешней мэрии и улетели на Бермуды.
– Значит, ее отец не вкладывал деньги в строительство горнолыжных курортов Вэйла и Аспена?
– Не помню, чтобы она вообще мне рассказывала о своем отце, но едва ли он занимался чем-то подобным. Когда они вернулись из свадебного путешествия, Глен преподнес ей приятный сюрприз в виде новой квартиры. Первый взнос внес из наследства, оставленного родителями.
– У меня сложилось впечатление, что ему едва хватило денег, чтобы закончить юридический колледж.
– Может, он экономил на обедах?
– А что это за квартира?
– Небольшая, всего на две спальни, но с потрясающими видами из окон. Я бы оценил ее минимум в четверть миллиона долларов.
– И в новом здании, разумеется? Там подрядчики порой берут первый взнос, не превышающий десяти процентов. Ему понадобилось бы на первых порах только двадцать пять тысяч. Но как он потом выплачивал взносы? Это должно было стать проблемой.
Я объяснил, что как раз с взносами никаких проблем не возникло, ведь жилье оплатили сразу по полной стоимости.
Она в изумлении уставилась на меня:
– Где он мог взять столько денег?
– Этого я не знаю.
– Конечно, первое, что приходит в голову – он их украл. Но четверть миллиона долларов? Так и хочется сказать, что такое невозможно, но ведь случается. За последний год я слышала о двух мошенничествах с деньгами издательских фирм. Только в одном значилась шестизначная сумма. Оба дела замяли, поскольку в них фигурировал кокаин, который, как говорят, и толкает людей на преступления. Он, во-первых, дает им мощный мотив, одновременно разрушая характер и способность к здравомыслию. Глен употреблял кокаин?
– А вы подозревали его в этом?
– Разумеется, нет. Не думаю, что он даже со спиртным позволял себе лишнее.
Я спросил о наличных деньгах. Много ли хранилось в офисе?
– Мы храним значительные суммы на депозитах, – ответила она. – По бухгалтерским книгам они проходят как наличные, но, я полагаю, вы имели в виду нечто другое.
– Да, я говорил о купюрах. О таких зеленых бумажках, знаете?
– Забавно… О зеленых бумажках… Что я могу вам на это сказать, мистер Скаддер? Моя секретарша держит коробку с мелкими деньгами в правом верхнем выдвижном ящике своего стола. Она открывает ее, когда нужно дать на чай мальчишке-посыльному. Но там никогда не набиралось больше пятидесяти долларов. И нужно быть необычайно ловким человеком, чтобы сделать из них четверть миллиона.
– Думаю, деньги Хольцмана были именно наличными. И если он нашел способ увести такую сумму у вас, то ему пришлось бы сфабриковать множество выплат за мнимые услуги на подставные счета. Но, кажется, ничего подобного не происходило.
– Нет, и это развеивает все мои тревоги, но не удовлетворяет любопытства. Где же, как вы предполагаете, он взял столько денег?
– Еще раз повторю: я не знаю.
– А не может быть такого, чтобы деньги лежали у него уже давно? Вдруг его родители и в самом деле были очень состоятельными людьми? Они оставили ему огромное наследство, но он хранил это в тайне от всех. Потратил немного на учебу в юридическом колледже, а остальное бережливо отложил.
– Наличкой? Нет, в таком случае деньги лежали бы на банковских счетах или на депозитах. Если только он не унаследовал их наличными.
– А разве такое возможно?
– Возможно, когда деньги хранят в банках… Из-под фруктовых джемов. Быть может, его родители складывали доллары в кубышку и не платили налогов, а по их смерти все досталось ему? Когда он, по его словам, приехал в Нью-Йорк? Лет десять назад?
– По меньшей мере. Я могу попросить Энид уточнить даты.
– Не стоит. Не так важно. Десять лет. Но купюры, которые видел я, выглядели почти новенькими. Я, конечно, не сверял серии и номера, не изучил подписи представителей финансовых властей, а потому…
– Вы видели купюры?
Признаться, это вырвалось у меня невольно. Я не хотел делиться с ней подобной информацией.
– Да, в его квартире нашли наличные, – ответил я.
– И крупную сумму?
– Я бы сказал, весьма крупную.