Ада Станиславовна говорила на повышенных тонах, почти кричала. Любое упоминание об успешной подруге было для нее невыносимо. Монти не знал, что ему делать? Оправдываться? Собственно, за что? Попытаться перевести разговор в другое русло?
– Послушайте…
– Ада, кто там? – раздался вдруг старческий голос. Монти невольно вздрогнул. В дверях стоял Станислав Казимирович. В пижаме и тапочках. Из-под коротких штанин торчали голени со вздувшимися венами.
– Папа, я же сказала: это ко мне!
Тот с удивлением смотрел на Монти. Старик наморщил лоб, внезапно лицо его просветлело.
– Ах, это к Стасику! Коллега! Ну, конечно! Вместе учитесь? А его, знаете ли, нет, молодой человек. Он работает. Да. Работает.
– Я понял, – и Монти поднялся. – Я, пожалуй, пойду. Спасибо за чай, Ада Станиславовна.
– Папа… – та в отчаянии закрыла ладонями лицо. Монти почувствовал жалость.
– Проводите меня, – попросил он.
Ада Станиславовна вскочила:
– Да, да! Конечно!
Он снова очутился в темной прихожей.
– Вы придете еще? – спросила она.
– Если хотите.
– Да. То есть, нет. Все это странно.
– Я буду к вам приходить.
«У меня еще есть шанс ее разговорить», – подумал Монти. И открыл дверь. Ада Станиславовна стояла на пороге, у нее в глазах было отчаяние.
– Вы не поняли, – тихо сказала она. – Я так одинока.
– Я понял.
Он бежал вниз по лестнице, не дождавшись лифта. В горле вновь стоял комок. Он не знал, вернется ли еще в эту квартиру. Ему было больно. Вечером, в клубе, у Монти было паршивое настроение. Посмотрел в зал. Нечаева по-прежнему приходила сюда, словно на работу. «Быть может, это голос крови?» – подумал он.
– Ты решил уйти? – спросил хозяин, когда они столкнулись за кулисами.
– Кто вам сказал?
– Наина Львовна – женщина серьезная, – с уважением сказал хозяин. – Все знают, что она ходит сюда из-за тебя.
«Двадцать пять лет назад эти женщины от меня отказались, а теперь никак не поделят», – усмехнулся Монти и пошел в зал. Нечаева с улыбкой поднялась ему навстречу. Монти едва коснулся губами ее щеки:
– Привет.
– Вчера ты так внезапно исчез.
– Это со мной случается.
Наина Львовна сделала движение бровями:
– Женщина?
– Это особая женщина.
– Что же в ней такого особого? – усмехнулась Нечаева и машинально поправила прическу.
– Это мой друг. Можно спросить? – он сел, пододвинул к себе бокал.
– Можно.
– Ты детей в роддоме не оставляла?
– Детей? – она невольно вздрогнула. Потом деланно рассмеялась: – Какая чушь! Почему ты задал этот вопрос?
– Так. Вспомнилось вдруг. Душещипательные истории о брошенных младенцах трогают мое сердце. Я же неиспорченный, – не удержался он.
– Зато злопамятный. Где ты слышал такую историю?
– Вчера.
– По телевизору?
– Если бы. Впрочем, нет, так нет. Я чувствую, что эта тема тебе не нравится.
– Я, собственно, не за тем пришла, – сухо сказала Нечаева. – Журнал скоро выходит. Ты не думаешь о следующей фотосессии?
– Разве это от меня зависит?
– Судьба каждого человека зависит только от него.
– А я думал, от Бога.
– Ты верующий?
– Нет.
– Тогда не понимаю.
– Я тоже много чего не понимаю. – Он злился.
– Я вижу, ты не в настроении. Отвезешь меня?
– Нет. Дела.
– Вчера дела, сегодня дела. Это отказ? Говори прямо, не стесняйся.
– Я не люблю, когда меня припирают к стенке.
Она вдруг рассмеялась:
– Черт меня возьми! Согласно логике вещей, я должна на тебя разозлиться. Так что? Почему я не могу сказать: ну и оставайся в своем…
– Не надо ругаться, – мягко сказал Монти. И, как всегда в таких случаях, резко «взял» дистанцию: – Вам это не идет. Я отношусь к вам очень хорошо. Зачем все портить?
Нечаева бросила на него внимательный взгляд и сказала:
– Тема закрыта. А как насчет фотосессии?
– Работать я буду. Работать я люблю, – он машинально бросил взгляд на сцену.
– Встретимся в офисе. Я хочу подписать контракт.
Волей-неволей, но течение прибило их к одному берегу. Она отступила, но не сдалась. Монти решил во что бы то ни стало добиться правды. Но еще один визит в квартиру Новинских ничего не дал. Ада Станиславовна не понимала, чего этот парень от нее хочет. Монти вышел из ее дома разочарованным. И в этот момент…
Рядом с его машиной стояла другая машина. Это была серебристая «Тойота». Монти посмотрел на нее с интересом, и тут из машины вылез высокий брюнет, чье лицо показалось ему знакомым. Брюнет явно искал встречи.
– Эй, парень, постой-ка.
По голосу Монти его и узнал. При свете дня он выглядел по-другому. Этот был тот самый юрисконсульт, который приходил в клуб с Нечаевой. Она назвала его Славой.
– Что вам угодно?
– Ладно придуриваться! – рассмеялся мужчина, вылезший из «Тойоты». – А я-то думаю: кто запудрил мозги моей бывшей жене?
«Жене! Ну, конечно!». Фотография в альбоме Ады Новинской была двадцатилетней давности, на ней юрисконсульт был значительно моложе. Монти его не признал. Зато теперь все сложилось. Нечаева – подруга Новинской. Разумеется, она знает и ее мужа. Бывшего мужа. И ходит с ним по ночным клубам.
– Нам надо поговорить, – сказал юрисконсульт.
– А если я не хочу?
– Ты думаешь, я ревную Аду? – усмехнулся владелец «Тойоты». – Да я рад, что от нее избавился! Запомни: у моей бывшей жены ничего нет. Ни-че-го. Она живет подаянием.
– Я этого не заметил.
– Стас подрабатывает своей мазней и дает ей деньги. Но это гроши. Я же давно не даю ничего. Ты тянешь пустой билет, парень.
– Тогда о чем нам говорить?
– У меня к тебе деловое предложение.
– Вот как? – Монти это заинтересовало. Может, юрисконсульт знает правду о брошенном младенце? Возможно жена делилась с ним всем, в том числе и своими секретами.
– Пойдем в кафе, – предложил юрисконсульт. – Я угощаю.
Они не пошли в то уличное кафе, где неделю назад Монти сидел с Адой Станиславовной под полосатым зонтом. Масштаб не тот. Ее бывший муж предпочитал шикарные заведения. Монти не возражал. Он тоже любил такие. Они спустились в уютный подвальчик, прошли за дальний столик. Монти сел спиной к барной стойке.