– Необходимо провести дополнительные исследования.
– Здесь? – Скепсис майора буквально капал с его губ на пол. Аккурат рядом с тем пеплом, который я стряхивал туда же.
– Разумеется, нет. У нас нет соответствующего оборудования.
– И…
– Полагаю, мы должны послать внеочередной запрос.
– Чем спровоцируем новую волну интереса на побережье?
– Нам осталось от силы пара недель. Новая волна интереса ничего принципиально не изменит.
– Я против, – сказал майор.
– Это уже запротоколировано. Сколько можно повторять одно и то же?
Ребята снова перешли на свою странную смесь нескольких языков, что не мешало мне следить за ходом беседы и понимать девять слов из десяти.
И хотя они теперь знали, что я их понимаю, знание сие их не останавливало. Означает ли это, что я уже никогда не вернусь на побережье?
Мне стало тревожно.
Но еще больше мне стало любопытно. Я же журналист, черт побери. Вроде… Во всяком случае, еще не так давно я твердо собирался им стать. Альянс, военная разведка, намеки на Чужих и упоминание о каких-то странных, только мне свойственных мутациях… А кому бы в такой ситуации не стало любопытно?
И на данный момент любопытство перевешивало тревогу.
– Это может быть опасно для всех, – сказал майор.
– Я отдаю себе в этом полный отчет, – сказал Полсон. – Но в любом случае решение принимать не нам. Так что не стоит волноваться. Ответственность за конечные действия все равно ляжет не на ваши плечи.
– Я не боюсь ответственности, – отрезал майор. – Я боюсь последствий.
– Даже если мы ничего не сделаем, последствия все равно будут, – сказал Полсон. – И если мы примем ваш вариант решения проблемы, еще неизвестно, что окажется хуже в конечном счете. Не забывайте о том, где мы находимся.
Кстати, а где мы находимся?
Похоже, что в моем воспаленном воображении. Или в еще чьем-то бреду.
Или Ктулху наконец-то проснулся и начал пожирать мозги?
Я чувствовал себя абсолютно вменяемым. Интересно, а сумасшедшие способны догадываться, что с ними что-то не так?
– Жрать хочу, – сказал я, прерывая их содержательный диалог. – Пока вы свои конечные решения принимать будете, я сам от голода умру. Кормежка у вас тут предусмотрена или нет? Для справки могу сообщить, что до сих пор нормальная человеческая еда меня вполне устраивала.
У майора чувство юмора точно отсутствовало. Реплика про «нормальную человеческую еду» ему явно не понравилась. Я даже подумал, что он меня опять вырубит.
Но он не стал.
Вместо этого мне принесли еды.
А через пару часов – еще и переносной биотуалет.
Время тянулось медленно. Часов у меня не было, окна тоже, поэтому определить точно, сколько времени прошло, не представлялось возможным.
Дважды приносили еду, по вкусу напоминающую те армейские сухпайки, о которых рассказывал Холден. Один раз мне удалось заснуть. Самому, а не при помощи доблестного майора и его непонятной хреновины. В разговоры со мной больше никто не вступал.
В какой-то момент кончились сигареты. С превеликим сожалением я докурил последнюю до самого фильтра и кинул окурок в пустую пачку. Добавил туда же бесполезную ввиду отсутствия сигарет зажигалку и сунул пачку под кровать.
В голову лезла навеянная последней беседой майора и Полсона научно-фантастическая муть.
Конечно, упомянутый в разговоре Альянс мог оказаться банальным НАТО, но мне почему-то казалось, что Альянс майора и Полсона не имеет никакого отношения к Североатлантическому блоку.
И уж натовская разведка точно не стала бы копать под саму себя, так что эту версию напрочь опровергало присутствие в Белизе Холдена и дяди Тома.
Или ЦРУ с «Интеллидженс сервис» уже никакого отношения к НАТО не имеют?
Хе.
И еще три раза хе.
Плюс эти загадочные намеки на Чужих и разговоры о моей собственной мутации. Неужели при помощи того шлема эти люди действительно хотели вмешаться в работу моего мозга и стереть память о последних событиях? Они ненормальные или я неправильно их понял? Или я ненормальный?
Или мы все нормальные и я все понял правильно, а на самом деле сошел с ума весь мир?
Реальность, точнее, не сама реальность, а известная мне картина мироздания, трещала по швам.
А потом, как обычно и происходит с трещащими по швам объектами, она лопнула.
Но сначала в комнату пришел майор и в очередной раз отправил меня в небытие.
– Как спалось, Алекс?
– Шикарно, – сказал я, ни на йоту не покривив душой.
– На ближайшие две недели никаких процедур больше не будет. – Виола нажала кнопку на пульте, и шторы раздвинулись в стороны, впуская в мою комнату солнечный свет.
Здесь хотя бы было окно.
Только я не очень любил в него смотреть. Мне не нравился открывающийся из этого окна вид.
– Отсутствие процедур радует меня больше всего, – признался я.
– Ученые получили достаточно данных для анализа, – сказала Виола. – Одна их обработка отнимет много времени, не говоря уже о том, что кому-то предстоит делать какие-то выводы.
Виола продемонстрировала белоснежную улыбку, давая понять, что она уж точно не имеет к процессу анализа никакого отношения. Ученой она не была.
Скорее, кем-то средним между медсестрой и приставленной ко мне нянькой. Но ее IQ все равно был очень высок.
В исследовательском институте военной разведки Демократического Альянса дурочек не держат. Даже для того, чтобы пробирки мыть.
Впрочем, пробирки у них тут автоматически моются. Поэтому мне сложно сказать, чем занималась Виола до моего прибытия.
Я встал с кровати, и она моментально уползла в пол. Вместо нее появился стол, до этого вполне удачно прикидывавшийся частью стены.
– Что хочешь на завтрак?
– Все равно, – буркнул я. – Кофе-то вы мне не дадите.
– Мы не употребляем подобный допинг. Кофе давно объявлен вне закона и внесен в официальный список наркотиков.
– Мне уже сообщили, – сказал я.
Равно как и сигареты, кофе здесь запрещен для потребления добропорядочными гражданами. А мне поневоле приходится быть добропорядочным. Ибо выбора мне никто не предоставил.
Санитарная комната по размерам напоминала старые хрущевские ванные. Быстренько приняв душ, постояв несколько минут под потоками теплого воздуха и прополоскав рот жидкостью для чистки зубов, я решил сегодня обойтись без депиляционного крема для лица, натянул шорты и майку и вышел к завтраку.