– То, что он мне сказал про ментоскопирование, – правда? После него на самом деле становятся дураками?
– Немногие, – сказал Сол. – Большая часть превращается в растения.
– Мило.
– Легкое ментоскопирование, которое пытались применить к тебе в Белизе, тоже не вполне безопасно, – сказал Сол. – Повторенное несколько раз, особенно в короткий промежуток времени, до года, оно сильно снижает мозговую активность на весь последующий срок жизни.
– Замечательно.
– После неоднократного тотального глубокого ментоскопирования шанс остаться нормальным человеком – примерно один на миллиард. Может, еще меньше, потому что ты – первый, кому это удалось. Твой мозг сохранил все свои прежние качества.
– Я прямо-таки начинаю гордиться своим уникальным организмом.
– Думаешь, я должен перед тобой извиниться?
– Вряд ли ты это сделаешь, полковник. Скажи, ты больше чувствуешь себя ученым или военным?
– СБА – военизированная структура. Здесь штатских вообще нет.
Я расценил его ответ как немного уклончивый, но промолчал. Понятное дело, что он больше военный, чем ученый. Иначе его вряд ли поставили бы руководить столь важным проектом, как я.
– И как успехи в нелегком деле исследования содержимого моей черепной коробки? – поинтересовался я.
– Сказать по правде, нас больше интересует не содержимое твоего мозга, а его устройство. Мы уже получили первые результаты, – сказал Визерс. – И они не радуют.
– Чем именно они вас не радуют?
– Пока не найдено никаких отличий. Никаких отклонений в строении твоей мозговой коры, на которые можно было бы списать феномен эйдетической памяти, стойкой к воздействию извне. Не утруждая тебя научными терминами, могу сказать, что твой мозг производит впечатление мозга вполне обычного человека. Я начинаю считать, что если отличия и есть, то они находятся на том уровне, до которого мы пока не можем добраться. Возможно, кленнонские ученые действительно могли бы сказать больше. Но я в этом не уверен.
– Кленнонцы действительно обогнали вас в этой области наук?
– Да. Генетические эксперименты над человеком официально запрещены на территории Альянса, и они же являются основой выживания Кленнонской Империи. Тут они нас здорово обошли.
Из чего можно сделать вывод, что кленнонцы на самом деле являются побочной ветвью человечества. Или мне опять врут.
– А зачем вам понадобилось подсылать ко мне Виолу с этими сказками про кленнонскую разведку? – поинтересовался я. – Тоже реакцию на раздражители хотели посмотреть?
– Вроде того.
– Наверное, есть и более легкие способы свести человека с ума, – заметил я. – Или с моим уникальным мозгом такие штучки не проходят?
– В том, что рассказала тебе Виола, было не так уж много бреда, – сказал Сол. – Только в той части, что она работает на Империю, она солгала. Ну и то, что в Альянсе тебя обязательно убьют, это тоже неправда. Всему остальному ты можешь верить. Кленнонцы – люди, и они были бы счастливы заполучить такой уникальный образец в свои руки.
– И у них действительно есть тайные агенты внутри СБА?
– Доподлинно это неизвестно, – сказал Сол. – Но полностью исключить такую вероятность мы не можем.
– Наверное, у СБА есть свои агенты внутри имперской разведки? – предположил я. – Поэтому вы не исключаете, что их агенты могут быть среди вас.
– Я не буду об этом говорить, – сказал Сол. – Единственное, в чем я уверен, – среди людей нет агентов Скаари. А у нас нет ни одного агента среди них. Разные формы жизни. Хотя я бы не отказался от возможности узнать, что творится в Гегемонии.
– Как у вас тут все сложно, – посочувствовал я. – Но вернемся к нашим баранам. То бишь ко мне. Итак, результаты исследований неутешительны. Что будет дальше?
– Мы брали пункцию твоего головного мозга, но ее анализ никаких положительных результатов не дал. За исключением того факта, что у тебя вполне здоровый мозг.
– Это уже радует, – сказал я. – Меня, по крайней мере.
– Есть мнение, что надо вынуть твой мозг из черепной коробки и рассмотреть его под микроскопом.
– А вот это совсем не радует.
– Есть также мнение, что подобный осмотр ничего принципиально нового не выявит, а вот засунуть мозг обратно в черепную коробку, оставив все в том же состоянии, мы уже не сможем. Что исключит возможность дальнейших исследований.
– То есть мозг таки решили не вытаскивать?
– Думаешь, если бы мы решили его вытащить, я бы тебе об этом сказал?
– Тоже верно. И что теперь будет?
Полковник Визерс вдруг сделался задумчив и стал рассеянно стучать пальцами по поверхности стола.
Похоже, руководство в недоумении. Хорошо это для меня или плохо?
Решив пока не делать никаких выводов, я уставился на Визерса, а он смотрел куда-то вдаль, как будто сквозь меня.
– Думаю, нам надо прогуляться, – вдруг сказал он.
Полковник подошел к стене, в которой внезапно обнаружился шкаф. Черт побери, а в прошлый раз это был монитор, который показывал мне всякие ужасы про скаари и кленнонцев…
– Одевайся. – С этими словами полковник швырнул мне какие-то тряпки, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся футболкой и неким подобием штанов.
– Ты меня пугаешь, Сол, – сказал я. – Что будет, когда я это надену?
– Небольшая экскурсия. И не задавай лишних вопросов.
– Я тут только и делаю, что не задаю вопросов, – вздохнул я и натянул шмотки прямо поверх того, что на мне было.
Штаны оказались чуть длиннее, чем надо, но отлично сидели на поясе, хотя никакого подобия молний, пуговиц или заклепок на них не обнаружилось. Швов, впрочем, тоже. Вот они, высокие технологии будущего…
– Теперь надень вот это. – Полковник вручил мне нечто очень похожее на его собственный комбинезон, причем даже со знаками различия.
Интересно, какое теперь у меня звание?
Напоследок полковник одарил меня милитаристского вида ботинками, удивительно угадав с моим размером ноги. Или у них тут вся обувь по ноге подстраивается…
– Куда пойдем-то? Или это тоже лишний вопрос?
– Тоже лишний. – Сол нацепил себе на левое запястье здоровенные часы, превосходившие размером самый большой спортивный хронометр «Casio G-shock», который мне доводилось видеть, раза в два. – В свое время ты все узнаешь.
– И когда уже наступит это мое время… – театрально пробормотал я.
Полковник посмотрел на хронометр.
– Пойдем.
И мы пошли.
Коридор, типовой, серый, ничем не примечательный.
Еще один коридор. Двери, светильники, какие-то плакаты на стенах… Или мониторы, изображение на которых меняется очень редко.