— Кто вы такие и что вам надо?
Зычный голос председательствующего гулко разнесся под сводами конференц-зала. Вошедший мужчина извлек из кармана узкую красную книжицу:
— Старший оперуполномоченный Гранин.
— Черт возьми, вы что, не могли немного подождать? Мы тут не в бирюльки играем, молодой человек. Если вам необходимо побеседовать с кем-нибудь из присутствующих, то извольте подождать, пока мы закончим.
Филипп скромно улыбнулся:
— Прошу меня простить, но ВАША игра закончилась, господин Петров. Двадцать минут назад на Ленинградском шоссе задержаны двое киллеров, совершившие два часа назад успешное покушение на вашего председателя правления. Оба уже дают показания, из которых следует, что заказчиком этого убийства были именно вы.
Зал замер. В наступившей тишине громко треснула ручка, зажатая в помертвевших пальцах председательствующего, густо забрызгав красными чернилами его белоснежную сорочку. Как будто на Петрова пала кровь убитого.
Ташка шагнула вперед и негромко произнесла:
— Прошу всех покинуть зал. Мы должны предпринять некоторые следственные действия.
Через десять минут Филипп вышел в приемную, где толпилось довольно много народа, ловко лавируя между людьми, прошел к лифту, спустился вниз и прыгнул в машину.
Через полчаса он уже стоял в огромном кабинете, хозяин которого явно имел восточные представления о том, каким должен быть настоящий кабинет крупного руководителя. Впрочем, несмотря на обилие кричаще дорогих предметов обстановки, стилисту-меблировщику все же удалось сохранить некое подобие вкуса. Сам хозяин кабинета поднялся из-за стола и сейчас стоял сбоку, небрежно сложив руки на груди.
— Ну, я слушаю вас, молодой человек.
Филипп молча достал диктофон и нажал кнопку. Из динамика раздалось испуганное блеяние Петрова:
— Это все он, Махмудов. Он приказал убить его… Он угрожал мне… говорил, что если я не найду способа устранить препятствия, то устранят меня самого…
Хозяин кабинета еще несколько мгновений со скучающим видом слушал испуганный бормочущий голос, потом лениво рассмеялся:
— Ох, сопляк, какой же ты идиот! Чего ты ожидал, принеся сюда эту дребедень? Все это не стоит выеденного яйца. Я НИКОГДА не говорил Петрову ничего подобного, и попробуй доказать, что это не так. — Он презрительно усмехнулся. — А вот за то, что ты отнял у меня время, я тебя накажу. Можешь считать, что ты уже не работаешь в милиции. И я позабочусь, чтобы ты очень долго не мог найти никакой другой работы.
Филипп пристально смотрел на этого высокомерного человека. Махмудов был красив, красив той красотой, которая может появиться только в результате тщательного генетического отбора, когда на ханском троне удерживались только самые сильные и хищные мужчины, отбиравшие в свои гаремы только самых красивых и гибких женщин. В его лице с типично восточными чертами явственно проглядывала вот эта, накопленная поколениями, сила мужчин и красота женщин. Его предки не признавали никаких законов. Они сами были законом для других. И именно это полученное от предков, впитанное с молоком матери ощущение своей самовластной силы, вероятно, и позволило ему подняться так высоко, подмять под себя других, более слабых, цивилизованных, чуть более правильных. Ходили слухи, что он финансово поддерживает чеченских «непримиримых», и хотя никто не смог этого доказать, несколько убийств в уральских городах, совершенных преступными группировками, которые в большинстве своем контролировались и состояли из этнических чеченцев, пришлись Махмудову как-то очень кстати. Среди убитых был один журналист, который пытался поднять в центральной прессе кампанию по поводу того, что Махмудов взял в свои руки почти две трети героинового транзита через Таджикистан и Россию в Западную Европу. Преступники вырезали всю его семью, предварительно изуверски изнасиловав жену, дочь и малолетнего сына. В их гениталиях потом обнаружили вогнанные по донышко, а затем разбитые бутылки из-под шампанского. Причем отец, судя по всему, умер последним из всей семьи…
Филипп покачал головой.
— Что ж, у вас был шанс. Шанс принять на себя вину и потребовать наказания по закону. — Филипп вздохнул, как будто то, что он должен был сделать, было ему не очень-то по душе. — Но вы им не воспользовались… — И он шагнул вперед.
Махмудов был не только красив, но и силен. Необычайно силен для человека его роста и комплекции. Для человека… В последний момент он, по-видимому, что-то понял, и его красивое лицо с холеной подковообразной бородкой, искривилось в попытке закричать, но уже в следующее мгновение его голова вдребезги разнесла огромное, во всю стену, панорамное окно. Наверное, ему было очень больно. Ведь стекло было почти сантиметровой толщины. Всего чуть-чуть толще, чем у бутылок из-под шампанского…
Этот тяжелый день для Ташки и Филиппа закончился в десять часов вечера в кабинете начальника МУРа. Сам генерал стоял у окна и смотрел на улицу, а распаленный мужчина в прокурорском мундире с багровым от возбуждения лицом надсадно орал на них:
— Да как вы смели?!. Без санкции?!. И это юристы с высшим образованием!.. Да вы имеете представление о том, что такое УПК?..
Спустя сорок минут, когда оба провинившихся покинули кабинет, генерал отвернулся от окна, подошел к столу и, взяв стакан, налил туда холодной газировки из термоса-сифона. После чего подошел к измученному мужчине в прокурорском мундире и протянул ему стакан.
— Глотни, Никитич, совсем голос сорвал.
Прокурор сгреб стакан и, буркнув: «С вами не только голос потеряешь», залпом выпил. Генерал усмехнулся уголками губ.
— Я тебя, конечно, понимаю, но смотри — ребята раскрыли заказное убийство. Сложнейшее, между прочим. Всего за два часа.
Прокурор взвился:
— Да какой раскрыли! Доказательной базы — кот наплакал. Хороший адвокат развалит это дело за пять минут! Петров завтра же откажется от показаний…
— Э-э, нет, тут ты не прав. Девочка запротоколировала его показания в присутствии адвоката, ихнего, местного, из банка. — Генерал усмехнулся, — Господин Петров, знаешь ли, не пользовался в банке особой популярностью, так что адвокат был с нашей сотрудницей — сама предупредительность, но формально все требования соблюдены. К тому же весь процесс допроса заснят на видеопленку, отказаться ему будет затруднительно. Да еще по сообщенным им сведениям о финансовых махинациях Махмудова сейчас активно работает все второе управление. И от этого Петрову тоже не отвертеться. — Генерал хмуро посмотрел в пространство. — А этого подонка Махмудова мы все равно бы не взяли, а если бы взяли, то шиш бы посадили. Так что и с этой стороны, как ни верти, тоже наш выигрыш.
— И что, теперь будем выкидывать преступников в окно направо и налево?
— А вот этого ни ты, ни я не видели и доказать не сможем. Как и никто другой тоже. К тому же — почему направо и налево? — Он повернулся к скромно замершему в углу полковнику: — Они сколько у тебя в отделе, Пал Палыч?