Своими товарищами по советскому посольству я был осведомлен о той исторически-благородной роли, которую сыграл Ярузельский, чтобы не повторилась венгерская трагедия. Я совершенно иначе к нему относился, чем обезумевшая толпа. И все рухнули на колени, а я стою столбом среди них, и "пани Мария" осталась стоять рядом со мной -она, правоверная католичка. Мне - одно, ей жить здесь - совсем другое. Я поставил вокруг нас алмазной твердости защиту, и мы спокойно, не торопясь, рука об руку двинулись на выход, и неторопливо прошли через ненавидящую толпу с тысячами прожигающих нас яростных очей... Вот - Женщина! И поставьте себя каждая на ее место, как она себя повела, эта великая Жена - с большой буквы.
Сейчас я поведаю о том, что меня особенно расположило к этой стране. Для этого расскажу два эпизода, которые случились один за другим всего в течение какого-то одного месяца. Первый: я ехал из Москвы в Берлин, стоянка поезда в Варшаве была объявлена один час. Я надел легкий спортивный костюм, кроссовки и вышел на привокзальную площадь - посмотреть, что происходит в городе. А поезд отправили раньше! Я явился к дежурному, и тот принялся кричать, что они громко по радио объявляли о сокращении стоянки поезда "Москва-Берлин" до сорока минут. Я говорю: "Извините, но я любовался вашим прекрасным городом". Он немного успокоился, сказал, что на сутки, до следующего поезда, устроит меня в гостиницу: "В Берлин дадим телеграмму, а пока Варшаву посмотрите" -"Но меня ждут германские коллеги-ученые в Берлине, уже заказаны билеты, чтобы сразу всем вместе ехать в Йену, в Тюрингию, в охотничий домик в лесу, работать над учебником. Нельзя срывать". Тогда он на миг задумался, затем по громкой связи вызвал машиниста электрички и попросил его догнать берлинский поезд на следующей стоянке, пообещал дать зеленую улицу: "Догони скорый поезд - можешь без остановок" - "Спасибо, пан дежурный!". Мы сели в электричку, которая отправилась досрочно, и пошла гонка! Машинисту стало интересно: столбы, как стена, с такой скоростью мчались, но все же мы опаздывали на три минуты. Подкатываем - поезд стоит, потому что дежурный с варшавского вокзала задержал его звонком здешнему дежурному, и я перебежал, на удивление пассажирам и проводникам, из поезда в поезд через перрон в своем несерьезном спортивном одеянии, и немецкая командировка не пострадала.
Я отнесся к этому спокойно, а через месяц случилось нечто похожее в вологодской тайге. Я был там в экспедиции по теме "Что читают?". Достаточно сложная экспедиция через леса и реки по поселковым и лесхозовским клубам, избам-читальням, и вот прибыл в город Тотьма. Аэродром, небольшая будка, подхожу к кассирше и говорю, что прислали обо мне телеграмму из обкома, чтобы было место на сегодняшний самолет. Она отвечает: "Все телеграммы читать - глаза испортишь, нет билетов. Посиди у нас двое суток, избу, небось, найдешь, еще и с доброй хозяйкой". Стою перед нею в резиновых сапогах, в ватнике, с рюкзаком, а меня ждут с докладом на конференции фольклористов в Устюге-Великом. Кассирша говорит, что да, что-то слышала такое по радио. "Ладно, я сейчас к соседке сбегаю: ей не обязательно к свекру сегодня лететь, я ее уговорю, а ты покарауль пока кассу...". Прибегает: "Уговорила, правда, придется мне ее корову три дня доить, потому что дочка у нее будет занята в поле с бригадой". Так я вовремя оказался в Устюге-Великом.
Тут я выхожу на самые исконные национальные глубины: в обоих случаях какая сердечность и какая безалаберность! Можете вы себе представить чтонибудь подобное в Германии, Финляндии или Корее, например? Эта сердечность, этот душевный резонанс остались у меня в памяти и не меркнут с годами, ибо это пример этнической, воистину генетической близости. Все это я сразу вспомнил, когда меня пригласили в "Полонию". Потому, несмотря на занятость, я здесь.
Теперь вам известно досконально, что мое оздоравливающее воздействие на вашу аудиторию будет осуществляться с включением двух мощных энергетических источников.
Первый: это мое высокое, выше обыденного ординара, состояние радости, счастья, то есть уровень жизненной силы, которая от меня к вам неодолимо и стремительно пойдет по закону разности потенциалов.
Второй: это искренний настрой на любовь именно к вам. Это всеодолевающее, всеразмывающее, четко сфокусированное чувство есть животворная причина возрождения и тех, кого любят, и тех, кто способен любить. В будущей книге о принципах врачевания, о которой я вскользь заметил, тема направленного концентрированного чувства, надеюсь, найдет достойное освещение в качестве едва ли не чудотворного фактора возвращения человеку здоровья.
Особо подчеркну, что врачеватель должен уметь настраивать свое сердце на подлинную любовь к страждущему во всех случаях, когда берется помогать человеку. Чуть раньше я упомянул о странах, весьма отличных от наших по своему менталитету. Но дело в том, что и в Германии, и в Финляндии, и в Корее, например, мне доводилось (и успешно) врачевать, и уверяю вас, всегда были могучие доводы и поводы с сочувствием, нежностью и солидарностью относиться к людям именно этих народов, как и к другим. Задача целителя заключается в том, чтобы определить и задействовать в каждом конкретном случае наисильнейшие источники симпатии и искренней любви в своем сердце как генераторе, посылающем здоровье для других.
Таким образом, оказалось, что путешествие в многомерный мир здоровья мы начали с обозначения тех координат и тех осей, к которым этот мир, все это пространство здоровья надо привязывать. Лирическое якобы отступление, которым я предварил практический разговор, на деле было четким и жестким в своей определенности указанием на те духовные качества, вне которых у человека не будет ни здоровья, ни, значит, многомерного его пространства.
Теперь - более конкретно...
Я направляю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости... Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство... В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, буду далек от всего намеренного, неправедного и пагубного... Мне, нерушимо выполняющему эту клятву, да будет дано счастье в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена; преступающему и дающему ложную клятву да будет обратное этому.
Из "Клятвы Гиппократа"
Состояние человеческого здоровья в нашей стране находится в удручающем положении - даже у детей, которые вроде бы еще не успели очень уж побиться об острые углы действительности. Только считанный процент из числа младших школьников подходит под критерии стопроцентного здоровья, а к призывному возрасту и того хуже - лишь совершенно ничтожная часть юношей отвечает требованиям призывной комиссии (почему в армию берут всех - это уже иной вопрос). Что же тут долго толковать о взрослых? Приведу на этот счет цитату из статьи Александра Регицкого, главного редактора санкт- петербургской медицинской газеты "XXI век". Приводимые ниже выкладки относятся к ноябрю уже давнего 1991 года, но, по имеющимся данным, которые я не стану приводить, чтобы не расстраиваться еще больше, ситуация в дальнейшем только значительно ухудшилась.