– Я не уверен, но допускаю возможный сценарий. – Я не хотел убеждать Романа ни в чем, потому что сам правды не знал. Честность – понятие армейское. Но даже в армейской разведке нечестность обычно называется военной хитростью. А я не хотел хитрить с бывшим своим солдатом, потому что он мне доверился.
– В любом случае, пусть будут уверены, что Павлик Морозов из меня не получится... Как бы я ни относился к отцу, я никогда не причиню ему вреда... К тому же я лучше, чем в ГРУ, представляю себе нашу семейную ситуацию. И уверен, что от моей мамы сбежал бы любой настоящий мужчина, и сбежал бы навсегда далеко-далеко, не в Германию, а на другой континент, куда-нибудь в Австралию... И не папина вина, что он меня бросил...
– Тяжелый у мамы характер?
– Это не характер... Это завод... Это расплавленный металл, которому нет дела ни до чего, кроме себя самого и своего кипящего дела... Температура накала всегда предельная, до металлических пузырьков... И внешняя холодность льда... Я иногда думал, что мама родилась директором, и в школе училась, будучи директором, от которого все учителя страдали...
– Это я могу понять... Мой прадедушка в девятьсот четырнадцатом году хотел на двадцать пять лет в армию завербоваться и там от прабабушки спрятаться, – чтобы успокоить Вершинина, я даже семейную легенду вспомнил. – Первая мировая помешала... А потом уже революция пошла... В ту армию он на двадцать пять лет не захотел... Наверное, моя прабабушка мало в чем твоей матери уступала... И мой прадедушка весьма даже мог твоего отца понять...
Сравнение Роману понравилось. Я увидел, как он расслабился. Значит, можно работать.
– Главное, ты не надумывай лишнего, пока тебе ничего не предложили... Делай свое дело и выворачивайся из ситуации. Давай попробуем действовать вместе, поскольку мне это даже по долгу службы теперь положено. Ты сам слышал, что генерал обещал подписать приказ...
– Работать? – спросил Роман.
– Работать...
– Лучше бы где-то остановиться... На безлюдной улице... Когда трясет, набирать сложно... Я к этой клавиатуре еще не совсем привык...
Я загодя включил сигнал поворота, чтобы и подполковник Яблочкин успел среагировать и перестроиться. Потом свернул направо, проехал половину квартала, увидел недалекий огороженный пустырь с распахнутыми воротами и проехал туда. Здесь, видимо, собирались начать какое-то большое строительство, а пока в отдаленном углу стояла только строительная будка. Вдалеке два человека топтались с рейкой и теодолитом. Нам они помешать не могли.
– Работай здесь.
Вершинин вытащил из кармана трубку мобильника и присоединил кабель к ноутбуку.
В зеркало я увидел, как в ворота въехал Яблочкин. Остановился позади нас, но машину не покинул и даже двигатель не выключил. Вышел я и взял с собой Берсерка. Здесь пес мог свободно побегать, а я мог поболтать с Сережей.
– Возьмите у подполковника электронный адрес СВР, – напомнил Роман.
* * *
– Работает наш хакер? – Сережа Яблочкин проявил естественное благоразумие и предпочел стекло в машине опустить, но не выйти, дабы не смущать Берсерка. Понимает, что у такой собаки существует охраняемая зона. Она обычно включает не только двор вокруг дома, но и окружение хозяина или хозяйки и вообще всех, кого пес любит. Алабаи не могут равнодушно наблюдать, когда посторонние подходят к хозяину. Хорошая черта характера, хотя порой сильно мешает в бытовых сценах.
– Работает... Настраивается...
– Меня генерал попросил обеспечить вашу безопасность. Если вас засекут, будете скрываться по маленьким улочкам, где разогнаться можно, я буду прикрывать...
Яблочкин показал компактный пистолет-пулемет «ПП-2000» с глушителем. Я такие только в описании видел, но постеснялся взять в руки для удовлетворения любопытства.
– Они засечь не успеют, – отмахнулся я. – К тому времени, когда они смогут определить место, мы уже уедем... Но чтобы место определить, им следует или на спутник выходить, или связываться с сотовым оператором. Для первого следует иметь свой спутник, как в ГРУ, для второго – санкцию суда на контроль за sim-картой... Это тоже потеря времени... Поэтому можем чувствовать себя в безопасности...
– Тем не менее... Вершинин же засек постороннего хакера в нашей сети...
– Но ваши компьютерщики... Наши, извини, компьютерщики не засекли в той же сети Вершинина... А он там уже не в первый раз работал...
– Рисковый парень... Он скачал какие-то данные?
– Да. Досье на себя и свою семью... Захочешь жить, и не так рисковать станешь. А он не привык лапки кверху поднимать. За себя бороться будет...
– Молодец, Берсерк...
Собак услышал свое имя и подошел, поднял громадную тяжелую голову, внимательно поглядывая на Яблочкина глазами воина-философа.
– Иди-иди... Гуляй, – отправил я его и бросил подальше поднятую из-под колеса палку.
Берсерк побежал красивыми мощными скачками, при каждом движении играя мышцами спины. Он бегает за палкой только тогда, когда играет. Если эту процедуру превратить в выполнение команды, пес выполнять ее не будет. Он не увидит целесообразности в такой работе. Тем алабай и отличается от, скажем, немецкой овчарки, что работает всегда только всерьез.
– Хорошая псина... – Яблочкин тоже смотрел на Берсерка не с видом знатока, а так, будто оценивал возможного противника, которого уважал. Это у него, наверное, со спецназа привычка осталась – всех оценивать как возможных противников. Я сам за собой подобное наблюдал многократно. – И что второму Берсерку дало это досье? Узнал что-то новое?
Я понял, что начинается разговор. И начинает его Яблочкин не по собственной инициативе. Не случайно генерал задержал Сережу после нашего ухода. Не в состоянии начальник агентурного управления ГРУ подсказать бывшему спецназовцу, как следует правильно охранять доверенный ему объект. Он знает это кратно лучше генерала. Следовательно, генерал давал указания по поводу подготовки почвы для привлечения Вершинина к работе на ГРУ. Для меня это было очевидным...
– Ты сам читал его? – спросил я.
– Читал... Прежде чем поехать за ним, прочитал. – Подполковник Яблочкин ответил намеренно небрежно. Но мне-то, своему старому другу, он мог бы не врать, потому что я хорошо его знаю и улавливаю интонации в речи. Работа в агентурном управлении портит спецназовца. Вместо прямого честного разговора начинаются замысловатые поиски правильного подхода.
– Понимаешь, к чему такое? – продолжал я с едва заметным укором.
– Не школьник, не первый год, если ты помнишь, в разведке служу... Да и с генералом на эту тему успел побеседовать...
Вот-вот... С этого и следовало начинать... Побеседовал с генералом, и он дал приказ форсировать события, потому что кто-то другой тоже пытается ускорить их, и нельзя дать возможности кому-то себя обогнать.