Согласитесь, что сам подобный подход к делу заведомо сомнителен («сместить главный вектор» — хотя даже беспрецедентная в истории мира революция не смогла этого сделать!). А «использование» созданной пушкинским гением поэмы «Медный всадник», исполненной глубочайшего и богатейшего смысла, предстает как крайне легковесная претензия.
Но главное даже не в этом. Нет сомнения, что государство имело исключительное значение в истории России. Но дело идет все же только об одной стороне российского бытия, совершенно непонятной без других его аспектов. Вспомним хотя бы о том, что громадное количество русских людей на протяжении столетий «уходило» с контролируемой государством территории на юг, север и восток, и в результате образовались, в частности, «вольное» казачество (само русское слово «казак» происходит от тюркского, означающего «вольный человек») и не подчинявшееся ни светской, ни церковной власти старообрядчество. И само пространство России в значительной мере было создано этими народными «вольницами», — хотя, конечно, освоенные ими земли позднее оказались под эгидой государства.
Вспомним и о том, что пламя из этих окраинных «очагов вольности» многократно поджигало и «центральную» Россию (болотниковщина в Смутное время., великий Раскол, разинщина, булавинщина при Петре, пугачевщина и т. п.), и лишь к XIX веку установилось определенное «равновесие» народа и государства (без коего едва ли была бы возможной победа 1812 года над наполеоновской армадой), — притом оно установилось не только благодаря действиям власти: самые ярые повстанцы в конце концов как-то осознавали гибельность противоборства народа и государства, что явно выразилось, например, в добровольной «выдаче» властям Разина и Пугачева их ближайшими сподвижниками…
И если уж ставить в связи с этим вопрос о «своеобразии» России в сравнении с Западом, то наиболее кратко и просто ответить на него можно так: «чрезмерная» властность ее государства всецело соответствовала «чрезмерной» вольности ее народа (и, кстати сказать, в образах пушкинского «Медного всадника» воплощен именно такой смысл). Правда, это однолинейный и слишком «абстрактный» ответ; чтобы конкретно раскрыть своеобразие России, необходимо уяснить многие и сложнейшие проблемы, для чего здесь просто нет места.
Но вполне очевидно, что каждое резкое ослабление государства ставило Россию на грань гибели. Когда пресеклась (со смертью в 1598 году царя Федора Иоанновича) династия Рюриковичей, последующие правители уже не воспринимались как «Божьи помазанники» (что было в те времена необходимой основой верховной власти), и Россия вскоре же оказалась в поистине отчаянном положении. В ряде дошедших до нас сочинений и русские, и иноземные (англичанин Джон Горсей, швед Петрей и др.) свидетели Смутного времени говорят даже о неотвратимости распада и вымирания еще совсем недавно могучей страны… Но после пятнадцатилетней Смуты государство было восстановлено, и уже к 1654 году страна настолько окрепла, что смогла возвратить украинские земли, отторгнутые от нее почти 300 лет назад (когда власть на Руси ослабла в результате монгольского нашествия) Литвой.
Через три столетия, в 1905-м, также началась «Смута», и после окончательного ослабления государства в феврале 1917-го многочисленные отечественные и иностранные авторитеты убежденно говорили о необратимой гибели страны. Но в конце 1922 года было утверждено новое государство, СССР, и через четверть века страна сумела сокрушить вторгшуюся в нее самую мощную в мировой истории армию, которая вобрала в себя энергию всей континентальной Европы с ее более чем 300-миллионным (!) населением (мало кто знает, что, скажем, большая часть бомб, используемых этой армией, производилась на чешских заводах, а значительная часть хлеба — на французских полях; не приходится уже говорить о почти десятке других европейских стран, открыто вступивших тогда в войну с нами…).
…Можно понять настроенность тех людей, которых смущают или даже ужасают присущие истории России крайне резкие и приводящие к поистине катастрофическим последствиям «повороты». Однако призывы и самые попытки «сместить вектор» в конце концов попросту смехотворны; они не более основательны, чем, допустим, проекты изменения континентального климата России, дабы он стал подобен атлантическому климату стран Запада. Ведь, между прочим, здесь аналогичное соотношение: привычный перепад между зимним морозом и летним зноем составляет на большей части территории России 55–60 градусов, а на Западе — всего только 30–35… И нельзя исключить сложную связь этого различия с различием «политических климатов» России и Запада, хотя, конечно, проблема нуждается в скрупулезном исследовании.
В наше время масса «экспертов» твердит, что Россия не является «нормальной» страной. Но, даже соглашаясь с таким «приговором», недопустимо забывать, что, скажем, за последние два столетия именно Россия сокрушила две (других и не было) мощнейших военных машины, претендовавших на мировое господство и довольно легко покоривших «нормальные» страны; что Россия сотворила высшие, сопоставимые с чем угодно ценности в сфере литературы, музыки, театра, искусства танца; что она первой в мире вышла в космос и создала первую АЭС и т. д. и т. п. Словом, «ненормальность» не помешала России быть одной из величайших стран мира…
Тем не менее сегодня достаточно широко распространено мнение, что Россия — в очередной раз — на грани гибели или даже что ее гибель неотвратима. Если исходить из вековых уроков истории, «спасение» — в создании нового могучего государства (для чего, по-видимому, должно окончательно рухнуть почти бессильное нынешнее…). Но сможет ли сформироваться это новое государство?
Как человек, если очень мягко выразиться, далеко не молодой, я отнюдь не склонен к розовому оптимизму и не могу заявить со стопроцентной уверенностью, что Россия и на этот раз воскреснет. Но, исходя из того, что ее воскрешения совершались неоднократно, столь же — или даже еще более — неуместно впадать в черный пессимизм.
Могут возразить, что история не повторяется, и в принципе это верно. Россия восстанавливалась после монгольского нашествия, после Смутного времени и после революции 1917 года на различной основе и разными путями, — хотя каждый раз речь шла о спасении от полной гибели (в 1238 году безымянный писатель создал «Слово о погибели Рускыя земли», а в 1917-м широко известный тогда Алексей Ремизов повторил сей безнадежный прогноз в своем «Слове о погибели земли Русской»).
Да, история России — откровенно трагедийная и катастрофическая, но единственно достойно воспринимать ее так, как завещал нам в самом конце своей жизни Пушкин: «…ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал…»
Средства массовой информации уже более десятилетия заняты разоблачением разного рода мифов, которые пропагандировались до 1985 года. Разумеется, это и необходимое, и в тех или иных случаях даже по-настоящему плодотворное дело. Однако, поскольку этим разоблачением занимаются люди, которые в большинстве своем до 1985 года или даже до 1988–1991 годов сами находились во власти этих мифов, они делают свое дело, как правило, крайне легковесно.