Исследователь истории крымских армян В.А. Микаелян воссоздал то давление папства, в результате которого «часть армянской торговой верхушки, связанная с генуэзским капиталом, в XIV–XV вв. поддалась католической пропаганде, и последняя имела среди крымских армян некоторый успех… Часть богачей из каффских армян еще в 1318 г. дала римскому епископу Еронимии свое согласие признать верховенство римского папы. В связи с этим в 1318 г. папа Иоанн XXII обратился к каффским армянам со словами: «Мы получили великое удовлетворение, — писал он, — узнав о том, что… вы клятвенно обещали незыблемо исповедовать ту католическую веру, которую истинно имеет святая римская церковь… и обещали покорность римскому папе и его церкви». [297]
В.А. Микаелян пишет также, что для достижения своих целей «миссионеры и латинские епископы в Каффе нередко прибегали и к насилию… даже к подкупу отдельных служителей армянской церкви… Армяне в знак пассивной борьбы уходили из Каффы к своим соотечественникам в другие части Крыма. Вероятно, это вызвало необходимость основания в тот период — в 1358 г. — недалеко от Старого Крыма знаменитого армянского монастыря Сурб-Хач (Св. Крест)». (С. 69, 70, 72.)
Итак, внедрение итальянцев в Крым имело, как мы видим, далеко идущие последствия. Но необходимо выяснить вопрос о взаимоотношениях итальянцев с Золотой Ордой.
Целесообразно еще раз обратиться к соответствующей статье БСЭ, поскольку она в сжатом виде выражает более или менее «общепринятые» представления:
«Генуэзцы в 1266 г. добились от ставленника Золотой Орды в Крыму Мангу-хана передачи им во владение Кафы (совр. Феодосия), ставшей позже центром их колоний. В 1357 г. генуэзцы захватили Чембало (Балаклаву), в 1365-м — Солдайю (Судак)… Генуэзцы поддерживали союзнические отношения с монгольско-татарскими ханами. В 1380 генуэзская пехота участвовала на стороне Мамая в Куликовской битве». Правда, тут же в статье сообщается нечто прямо противоположное: «Тем не менее генуэзские колонии, неоднократно подвергались нападениям и разорению со стороны татарских ханов (1299, 1308, 1344–1347, 1396–1397 и др.)» (Т. 6, с. 248, 249.) Следует добавить, что Золотая Орда атаковала пришельцев из Италии также в 1317–1318, 1322, 1327 и 1338 годах, [298] то есть нападения были при всех ханах конца XIII — первой половины XIV века — Токте (1291–1312), Узбеке (1313–1342) и Джанибеке (1342–1357) — и не реже чем через девять лет. Только после гибели Джа-нибека наступает долгий перерыв в этих нападениях—до 1396 года.
Словом, утверждение БСЭ о «союзнических отношениях» генуэзцев с Золотой Ордой по меньшей мере сомнительно: оно основано только на одном факте — участии генуэзской пехоты в походе Мамая на Москву. Но об этом еще пойдет речь.
При первом появлении генуэзцев в Кафе в 1266 году крымский наместник Золотой Орды предоставил им — очевидно, не без выгодных обещаний с их стороны — возможность обосноваться здесь, на окраине монгольского государства.
Но довольно скоро, уже в 1280-х гг., как писал выдающийся востоковед А.Ю. Якубовский, «отношения между монголами и генуэзскими властями настолько обострились, что обе стороны были долгое время во вражде и борьбе… Враждебные отношения продолжились и при хане Токте». [299]
Ясно, что деятельность пришельцев оказалась неприемлемой для Золотой Орды. Может, впрочем, возникнуть вопрос: почему же тогда могучее монгольское государство не изгнало нежелательных пришельцев из Крыма вообще? Но при ближайшем рассмотрении выясняется, что это вовсе не так уж просто было осуществить.
Арабский хронист рассказывает, например, как в 1308 году хан Токта собрался отомстить «Генуэзским Франкам в Крыму, Кафе и Северных владениях за разные дела, о которых ему сообщили, в том числе за захват ими детей Татарских и продажу их в мусульманские земли». Но когда к Кафе двинулись войска, генуэзцы «узнали о прибытии их, приготовили свои корабли, отплыли в море и ушли в свои земли, так что Татары не захватили ни одного из них. Тогда Токта забрал имущество тех из них, которые находятся в городе Сарае (на Волге. — В.К.) и примыкающих к нему местах». Позднее генуэзцы, разумеется, возвратились в Кафу, а Золотая Орда не могла постоянно держать воинские силы на черноморском берегу для предотвращения их возврата.
Или другой, позднейший пример. Хан Джанибек в 1344 году отдал приказ о взятии Кафы. Но к тому времени город уже окружала, неприступная крепость, в которой имелось весьма значительное, вооруженное по тогдашнему «последнему слову», вышколенное и высокооплачиваемое войско, не раз совершавшее сокрушительные вылазки; оно жгло осадные машины и убивало множество нападающих, в конце концов вынужденных снять осаду. [300]
И по сей день остатки крепости свидетельствуют о ее неприступности; внутри нее был, помимо прочего, водопровод, который обеспечивал жизнеспособность обороняющихся. Нельзя не сказать и о том, что длина мощной оборонительной стены вокруг Кафы составляла в целом около пяти километров — то есть в два раза превышала длину стен Московского Кремля! Кафа по укрепленной площади и количеству населения уступала в то время только Константинополю…
Уже одно это показывает, какая сила внедрилась с Запада в Крым. Это, в конечном счете, была сила не одних генуэзцев и даже не одной Италии — хотя она была, конечно, «авангардом», — а сила Запада в целом, и направлял ее, как уже говорилось, центр западной цивилизации — папство.
Основываясь на генуэзских архивных документах, С.П. Карпов пишет: «Итальянская колонизация вовлекала в свою орбиту самые разные слои населения Генуи, Венеции, многих областей Северной Италии. Встречались среди колонистов и жители Франции, Германии, Сицилийского королевства, государств Пиренейского полуострова, венгры, англичане и другие западноевропейцы».
В Золотой Орде, без сомнения, видели и понимали это упорное движение Запада в пределы ее интересов. Известный современный историк и археолог М.Д. Полубояринова утверждает в своей книге «Русские люди в Золотой Орде» (1978), что одной из причин очевидного стремления духовенства Руси «к усилению влияния в Золотой Орде» была именно «борьба с католицизмом, который к XIII в. осуществлял постоянный натиск на восток», [301] — то есть русские митрополиты и епископы стремились «открыть глаза» золотоордынским правителям на эту «опасностность».