Я попыталась вмешаться. Я старалась объяснить президенту Кагаме, что наш запрос был относительно скромным. Мы хотели расследовать убийство архиепископа, двух епископов, девяти священников и трех девушек, совершенное членами Руандийского патриотического фронта. РПФ признал свою ответственность. Нам нужны только факты, имена, свидетели и доказательства. Президент Кагаме перебил меня, точно так же, как во время нашей первой встречи сделал президент Югославии Коштуница. Он словно отдавал мне приказы: «Вы не поняли того, что я говорил раньше. Теперь я скажу вам, что мы сделаем. Не касайтесь этого дела… Прекратите расследование… Мы знаем обо всех ваших действиях… Мы не позволим вам сделать этого. Это принесет вред нашей стране. Да, возможно, солдаты совершали преступления. Но мы уже наказали их. И будем так поступать и впредь».
Затем Кагаме, явно имея в виду расследование убийства президента Руанды в 1994 году, проводимое Брюгьером, обрушился со знакомыми обвинениями в адрес французской армии. Французские солдаты в 1994 году повели себя в Руанде не лучшим образом, они сознательно способствовали резне.
— Франция участвовала в геноциде, — настаивал Кагаме. — Вот и расследуйте роль Франции в этом преступлении.
— Представьте мне доказательства, — парировала я, — и я готова начать расследование. Но я не собираюсь ничего делать, опираясь лишь на одни ваши беспочвенные обвинения. Дайте мне доказательства.
Я была возмущена. Ярость, с которой Кагаме набросился на меня, поразила и моих помощников, и тех, кто был с президентом. Жерар Гахима был в ужасе. Лоран Вальпен смотрел в окно. Я заявила Кагаме, что собираюсь продолжить специальное расследование. Я сказала, что сообщу о нежелании правительства Руанды сотрудничать с трибуналом Совету безопасности ООН. На этом наша последняя беседа с Кагаме закончилась. Я отказалась даже отвечать на вопросы журналистов. Это было ошибкой. Я должна была использовать возможность объяснить миру, как правительство Руанды препятствует отправлению правосудия, чтобы заставить трибунал прекратить расследование преступлений, совершенных людьми, превратившимися в политическую и военную элиту страны.
Я покинула Кигали, не в силах отделаться от мысли о том, что безнаказанность в Руанде процветает. Эта культура возникла еще в колониальные времена и привела к массовым убийствам и явному геноциду. Не исчезла она и по сей день. Трибунал по Руанде превращался в суд победителей. Сотни тысяч вооруженных хуту за пределами страны стремились вернуться на родину точно так, как это делали тутси до апреля 1994 года. То, что ужас геноцида раньше или позже повторится, не вызывало сомнения.
Меня тревожило, что Совет безопасности ООН ничего не сделал в ответ на откровенный отказ президента Кагаме сотрудничать с нами и на откровенный саботаж работы трибунала. Я думала, что только расследование Брюгьера сможет принести какие-то плоды и положить конец безнаказанности политиков и военных. Я могла только предполагать, что либо Кагале боится оказаться в роли обвиняемого, либо руандийские офицеры — в том числе и те, кто мог оказаться под следствием трибунала или быть замешанными в деле Брюгьера, — угрожают свергнуть его, если он прикажет правительству сотрудничать со следствием. В столице давно ходили слухи о заговоре. Международное сообщество вынудило Руанду подписать мирный договор и вывести большую часть своих войск с территории соседней Демократической Республики Конго. В стране было немало вооруженных людей, и многих из них вполне можно было обвинить в преступлениях, совершенных в Конго после геноцида 1994 года.
23 июля я выступила перед Советом безопасности ООН и сообщила, что правительство Руанды сознательно препятствует ходу судов по геноциду в Аруше. Я сказала, что это делается для того, чтобы вынудить меня свернуть расследование преступлений, совершенных членами РПФ:
Влиятельные силы в Руанде явно препятствуют расследованию преступлений, предположительно совершенных членами Руандийского патриотического фронта в 1994 году, проводимому прокурором во исполнение мандата [трибунала по Руанде]. Несмотря на заверения, данные президентом Кагаме прокурору в прошлом, никакая конкретная помощь в отношении этого расследования не оказывается, а многочисленные просьбы остаются без ответа. В настоящее время руандийские власти не проявляют искренней политической воли по оказанию помощи в работе, которую они считают политической по своему характеру, а прокурор ограничен техническими условиями своего юридического мандата.
В таких обстоятельствах прокурор не в состоянии эффективно исполнять свои обязанности и провести расследование преступлений, предположительно совершенных членами Руандийского патриотического фронта в 1994 году.
Президент трибунала, южноафриканский судья Наванетем Пиллай, официально подтвердил нежелание Руанды выполнять свои обязательства по сотрудничеству. Соединенные Штаты и другие страны в частном порядке попытались принудить Кигали к взаимодействию, и трибунал высоко оценил эти усилия. Ведь еще до геноцида в Руанде, когда тутси были беженцами в Уганде, Кагаме и другие лидеры тутси считали США и Великобританию своими главными союзниками за пределами Африки. Руководитель организации Human Rights Watch Кен Рот обратился к президенту Совета Безопасности, послу США Джону Негропонте, с просьбой предпринять все меры к тому, чтобы трибунал мог вести следствие относительно всех участников конфликта в Руанде, которых обвиняли в чудовищных преступлениях, совершенных в 1994 году. Рот объяснил, почему руандийскому правительству 2002 года нельзя доверять следствие и обвинение в адрес людей, которые в 1994 году занимали высокое положение В РПФ:
Руандийское правительство полагает, что трибунал должен рассматривать только дела о геноциде и предоставить обвинение по преступлениям, совершенным [РПФ] руандийским судам. Нас уверяют, что эти суды рассматривали дела и выносили обвинительные приговоры членам [РПФ], совершившим преступления. Но процессов таких было немного, и приговоры, вынесенные обвиняемым, очень мягкие. Только один старший офицер, майор, был осужден за убийства, совершенные в 1994 году. В январе 1998 года его приговорили к пожизненному заключению, после того, как он признался в том, что отдал приказ об убийстве более 30 гражданских лиц. Впрочем, обвиняемый подал апелляцию и вскоре был освобожден. В июне 1998 года за совершение тяжких преступлений в 1994 году были осуждены еще пять обвиняемых, причем четверо из них были рядовыми, а один капралом. Все приговоры оказались удивительно мягкими: капрал, признанный виновным в убийстве 15 гражданских лиц, приговорен всего к двум годам заключения.
Большинство руандийцев ничего не знает о судах по делам членов [РПФ] или считает их малозначительными, поскольку судов таких крайне мало, а приговоры они выносят очень мягкие. Те, кто пострадал от членов [РПФ] в 1994 году, члены их семей и другие руандийцы продолжают требовать правосудия по этим преступлениям.
Руандийское правительство недавно приступило к реализации новаторской программы народного правосудия. В стране создаются суды [гакака], которые вершат правосудие и способствуют примирению сторон. Хотя закон наделяет эти суды юрисдикцией для рассмотрения преступлений против человечности и военных преступлений, руандийское правительство с самого начала ясно дало понять, что народные суды будут рассматривать только обвинения в геноциде. Несмотря на столь ясные разъяснения, руандийцы продолжают обращаться в суды [гакака] по делам тех, кто был убит в 1994 году солдатами [РПФ], и требовать правосудия. Но их просьбы остаются тщетными.