В ходе культурной революции Сталина русский народ из презренного сборища контрреволюционеров и черносотенцев, подлежащих неукоснительному перевоспитанию, превратился в великий русский народ, несущий в себе, правда, уже не Бога, а Мировую революцию… Но что-то, несомненно, несущий и потому уже не подлежащий истреблению и перевоспитанию. Казаки из русских свиней и черносотенной сволочи тоже превратились в людей, а буряты из защитников Отечества от зверств русских империалистов — в «добровольных» присоединение.
На 1936 г. приходится погром исторической школы Покровского, бывшей до того официальной. Той самой школы, в которой русские — колонизаторы и подонки. Партия под руководством Сталина поставила задачу написать историю России не с позиции классовой борьбы, а с позиции создания громадного государства. Эта история коренным образом отличалась от той, которую писали в Российской империи, но она была намного более приемлема для 90 % населения, чем бредни Покровского про хроническую классовую борьбу отсюда и до обеда.
В сталинской версии истории России стало «необходимо» найти как можно больше доказательств того, сколь русский народ древен, могуч и велик, и как все к нему добровольно присоединялись.
Такой рассказ об идиллии «добровольного присоединения легче всего раскритиковать, но он имел немало положительных сторон. Русские переставали себя чувствовать вредным элементом в собственной стране. Все народы СССР могли осознать себя не жертвами «русского колониализма», а строителями общего государства. Приятнее как-то.
Второй пункт «отступничества» Сталина: он строил. Строились целые города и целые кварталы в уже существующих. Был даже проект перенести центр Петербурга в район нового Московского проспекта. В конце концов от этого отказались, но старый город Петербург дополнился почти таким же по площади «новым Петербургом» со зданиями в стиле «сталинского классицизма».
Возводились монументальные сооружения. Это и сталинские небоскребы в Москве, и метро в Москве, а потом и в Ленинграде. Это монументальные сооружения вокзалов, речных вокзалов, советских учреждений и главков, вузов и школ. Поставили монумент «Рабочий и колхозница», много памятников Ленину, Кирову и Сталину. Города начали расти. Уродливо? Окруженные множеством бараков? Да. Но росли, приобретали другой, новый облик.
В-третьих, Сталин начал реальную индустриализацию СССР. Говорили об этом с 1918 года. Осуществил Иосиф Виссарионович. Подъем производства, создание целых отраслей промышленности и целых промышленных районов, великие стройки.
Дешевизна рабочей силы и возможность концентрировать массу средств позволяла строить много и в разных местах, практически одновременно. Сколько писали об ужасах «Беломорканала», который оказался к тому же совершенно ненужным! Да, это пример скверного отношения к людям, бесхозяйственности и жестокости. Но еще это пример того, что может мобилизационная экономика. Через короткое время она даст и Магнитку, и Кузбасс, и Челябинский тракторный завод. Цена чудовищная? Да. Но цена революции была не менее, а более чудовищной — и без малейших признаков того самого прогресса, под знаменами которого совершалась.
Два основных тезиса
В основе любых практических дел коммунистов всегда лежали какие-то тезисы «классиков марксизма» или их трактовки. Коммунисты даже в сортир ходили в строгом соответствии с «Манифестом коммунистической партии».
Сталин проводил свою политику в соответствии с двумя важнейшими положениями:
— О возможности построения социализма в одной отдельно взятой стране.
— Об усилении классовой борьбы по мере построения социализма.
Не нужно думать, что первый тезис означает изоляцию от всего остального мира и отказ от мирового господства социализма. Он означал ровно то, что Мировая революция произойдет не так, как думали в 1917–1919 годах. Возникнет сначала одно «государство рабочих и крестьян», а потом уже и другие. Если социалистические республики первоначально и будут самостоятельными, потом они неизбежно станут частями земшарной республики советов. Капиталистические страны, «разумеется», будут враждебны СССР, рано или поздно вспыхнет война, к ней надо готовиться. Если удастся победить в войне, возникнет шанс для построения земшарного СССР.
Теория страшненькая, конечно, но намного более реалистичная, чем Мировая революция.
Второе положение тоже реалистичнее, чем кажется. Разумеется, тезис «усиления классовой борьбы» нужен был Сталину для борьбы за власть. Но если строить социализм, то все верно — без нового витка «классовой борьбы» никак не обойтись.
Усиление классовой борьбы
Действительно: коммунисты у власти, создан многомиллионный класс людей, лояльных советской власти. Но ведь еще не построен коммунизм. Еще продолжается обычная человеческая жизнь крестьянства: десятков миллионов «неполноценных граждан» СССР.
Если власть начнет кардинально преобразовывать всю их жизнь, они будут сопротивляться. Это уже не будет «уничтожением классовых врагов», «борьбой с великодержавным шовинизмом» и так далее. Для ТАКОЙ войны с совершенно мирными гражданами собственной страны нужна какая-то новая идея.
Такой идеей и стал лозунг «усиления классовой борьбы по мере завершения строительства социализма». Концепция такого «усиления» была сформулирована Сталиным в речи «Об индустриализации и хлебной программе» 9 июля 1928 года на пленуме ЦК ВКП(б) (4-12 июля 1928).
Имеет смысл привести текст речи с небольшими сокращениями: «Мы говорим часто, что развиваем социалистические формы хозяйства в области торговли. А что это значит? Это значит, что мы тем самым вытесняем из торговли тысячи и тысячи мелких и средних торговцев. Можно ли думать, что эти вытесненные из сферы оборота торговцы будут сидеть молча, не пытаясь сорганизовать сопротивление? Ясно, что нельзя.
Мы говорим часто, что развиваем социалистические формы хозяйства в области промышленности. А что это значит? Это значит, что мы вытесняем и разоряем, может быть, сами того не замечая, своим продвижением вперед к социализму тысячи и тысячи мелких и средних капиталистов-промышленников. Можно ли думать, что эти разоренные люди будут сидеть молча, не пытаясь сорганизовать сопротивление? Конечно, нельзя.
Мы говорим часто, что необходимо ограничить эксплуататорские поползновения кулачества в деревне, что надо наложить на кулачество высокие налоги, что надо ограничить право аренды, не допускать права выборов кулаков в Советы и т. д., и т. п. А что это значит? Это значит, что мы давим и тесним постепенно капиталистические элементы деревни, доводя их иногда до разорения. Можно ли предположить, что кулаки будут нам благодарны за это, и что они не попытаются сорганизовать часть бедноты или середняков против политики Советской власти? Конечно, нельзя.
Не ясно ли, что все наше продвижение вперед, каждый наш сколько-нибудь серьезный успех в области социалистического строительства является выражением и результатом классовой борьбы в нашей стране?
Но из всего этого вытекает, что, по мере нашего продвижения вперед, сопротивление капиталистических элементов будет возрастать, классовая борьба будет обостряться…