– Сталин уже стар, да-да, стар, но и я не молод, – помолчав с минуту, добавил: – А потом кто? Не вижу! Нет, не вижу!
Это было сказано без рисовки. Стоял он какой-то миг и снова заходил. Лицо его еще больше окаменело. Он молча ходил, глядя куда-то поверх нас. Я с Цзян Цин сидел за столом. Так продолжалось довольно долго. Затем Цзян Цин шевельнулась, встал и я. Прощание ничего не изменило в Мао Цзэдуне. Руку он подал, но это все равно если бы я взял в ладонь полотенце: мягкая, безвольная, однако теплая. Никто из нас не проронил ни слова. Цзян Цин по обыкновению проводила меня до наружной двери. При расставании она сказала, что теперь Мао Цзэдун будет очень долго и много думать». [84]
12 августа 1944 г. Мао Цзэдун, очевидно в связи с прибытием в Яньань американской миссии связи, сказал П.П. Владимирову: «Мы подумываем о том, чтобы переименовать нашу партию. Именовать ее не «Коммунистическая», а как-то по-другому. Тогда для Особого района сложится более выгодная обстановка, особенно среди американцев…» [85]
По мнению П.П. Владимирова, «у руководства КПК и американцев – «медовый месяц». Те и другие усердно обхаживают друг друга». [86]
19 августа 1944 г. П.П. Владимиров записал в своем дневнике: «Сегодня на дороге мне встретились два бойца, которые толкали ручную тележку. В тележке на рулонах полотнищ с лозунгами лежали портреты Сталина, Черчилля, Рузвельта и английского короля Георга. Портрет короля Георга значительно крупнее остальных. Куда и зачем везли портреты и лозунги, не знаю. Скорее всего готовится прием новой группы иностранных корреспондентов и, судя по размерам портрета, – англичан». [87]
В 1944 г. по распоряжению Мао Цзэдуна в Яньани была написана пьеса под названием «Товарищ, ты пошел по ложной дороге!». Пьеса осуждает Ван Мина, тех партийцев, которые допускали возможность сотрудничества с Гоминьданом и с Чан Кайши [88] . Это явно камень в огород Сталина.
По мнению П.П. Владимирова, «Мао Цзэдун считает, что СССР ослаблен войной. Это предубеждение заставляет его не активизировать политику защиты интересов СССР, а переориентироваться на Соединенные Штаты. Создается впечатление, что ему даже было бы на руку наше действительное ослабление.
Вместо честного сотрудничества с Москвой, основанного на идейной общности, игра…» [89]
По свидетельству Н.Н. Риммара, «осенью 1944 года Цзян Цин подготовила к постановке пьесу Корнейчука «Фронт». Меня пригласили для консультаций на один из просмотров. Цзян Цин и артистов интересовали наш быт, отношения, форма одежды…
После просмотра я сказал, что артисты представляют офицеров Советской Армии суетливыми, фальшиво энергичными, крикливыми и… расхлябанными. Особенно меня поразил герой пьесы Орлов (не наш, конечно, хирург Андрей Яковлевич). Орлов из пьесы – это совершенно невоспитанный и грубый тип.
Этот китайский Орлов из пьесы мог запросто в штабе фронта усесться на письменный стол или развалиться в кресле, закинув ногу на ногу, улегшись на локоть, и рассуждать, покуривая и сплевывая на пол, – и это в разговоре с офицерами, равными или даже старшими по чину!
Помню, я возмутился. Однако чувства сдержал. Поразмыслив, решил подступиться с другой стороны. Как можно спокойнее и равнодушнее я попросил их проиграть акт из пьесы местного драматурга на военную тему. Артисты изобразили человека, достойного уважения, настоящего коммуниста-командира. Он говорил мало, но весомо и вел себя безупречно: ни крика, ни плевков, ни каншэновской заносчивости. Даже когда пленный японский офицер с бранью кинулся на него, он, сохраняя достоинство, лишь жестом указал на дверь. Пленного увели. Зашли младшие командиры, командующий армией – все как в хорошо организованном штабе армии, где командиры – коммунисты. Я остановил артистов и спросил:
– Кем можно назвать русского коммуниста Орлова после того, как зритель посмотрит обе пьесы?
Тягостным молчанием был ответ.
Моя критика не принесла результат. Цзян Цин что-то изменила, что-то смягчила, но в целом все сохранила как прежде. После двух представлений пьесу сняли под нажимом Владимирова. Кстати, Мао Цзэдун не мог не быть информирован обо всем. Однако ни словом, ни жестом не проявил отношение к пьесе «Фронт» в исполнении яньаньской труппы, хотя слыл знатоком театра. Впрочем, такая «постановка» и была «отношением»…». [90]
Столкновением взглядов, позиций, даже проявлением скрытой борьбы Сталина и Мао Цзэдуна были постановки в Яньани этих двух пьес: китайской «Товарищ, ты пошел по ложной дороге!» и пьесы А. Корнейчука «Фронт».
Следует иметь в виду, что, с одной стороны, Сталин особо отметил пьесу А. Корнейчука «Фронт». Она даже была напечатана в центральной газете «Правда». Корнейчук выполнял, по сути дела, заказ Сталина. Он своей пьесой доказывал, что в поражениях Красной Армии были виноваты некоторые ее военачальники, которые отстали от времени и пытались руководить военными действиями так, как это они привыкли делать еще во времена Гражданской войны в нашей стране. В армию приходили новые военачальники, которые начинали побеждать немецких захватчиков. Пьеса должна была доказывать, что Сталин и военачальники его типа способны разбить армию Гитлера. Вероятно, имея в виду такие соображения, Москва и порекомендовала поставить в Яньани эту пьесу.
Мао Цзэдун был вынужден согласиться с рекомендацией Москвы. Формально он выполнил ее пожелание. Мао Цзэдун даже отрядил для постановки пьесы свою жену – специалиста в области драматического театра.
В то же время Цзян Цин наверняка руководствовалась если не прямыми указаниями Мао Цзэдуна, то духом его отношения к Сталину, к нашей стране и к нашей армии. Поэтому Цзян Цин при попустительстве Мао Цзэдуна, а если точнее, то просто с ведома и по наущению Мао Цзэдуна, представила Красную Армию в самом неприглядном виде. Именно по этой причине П.П. Владимиров и настоял на том, чтобы спектакли были прекращены.
С другой стороны, тогда же, в том же 1944 г., на сцене того же яньаньского драматического театра, конечно же по прямому указанию Мао Цзэдуна, была поставлена пьеса с красноречивым названием «Товарищ, ты пошел по ложной дороге!». Речь в ней шла о руководителях КПК, уклонившихся от пути, по которому партию вел Мао Цзэдун; всем в Яньани без слов было понятно, что они пошли «по московской», или «по сталинской», дорожке.
Таким образом, Сталин, используя пьесу Корнейчука, попытался внедрить в Яньани представление о мощи своей армии, хотя его попытка, из-за саботажа Мао Цзэдуна, оказалась безуспешной. Мао Цзэдун, со своей стороны, используя спектакль по пьесе «Товарищ, ты пошел по ложной дороге!», внушал яньаньским зрителям мысль о том, что частью главного содержания работы партии в то время была борьба против влияния Сталина и Москвы на деятельность Компартии Китая.