Пэн Дэхуай испытывал в этой связи крайне противоречивые чувства. Он глубоко переживал случившееся, ощущая свою ответственность за судьбу Мао Аньина. Скорее всего именно тогда в отношениях Мао Цзэдуна и Пэн Дэхуая появилась своего рода трещина. Мао Цзэдуну после гибели сына стал, очевидно, неприятен такой живой свидетель трагической кончины его сына в числе руководителей партии, с которыми Мао Цзэдуну приходилось постоянно общаться, тем более что Пэн Дэхуай неоднократно спасал жизнь самому Мао Цзэдуну.
Дочь Мао Цзэдуна Цзяоцзяо позже писала, что Пэн Дэхуая поразило, что он первым сообщил Мао Цзэдуну о гибели его сына; Пэн Дэхуай в гневе даже затопал ногами: «Почему меня не предупредили, что председатель не знает о гибели сына? Я тогда бы должным образом подготовил его».
А Мао Цзэдун мог отныне извлекать политический капитал из факта гибели Мао Аньина. Теперь уже никто не мог попрекнуть Мао Цзэдуна сыном, воспитанным в Советском Союзе. Такая гибель Мао Аньина позволяла Мао Цзэдуну еще прочнее утверждаться в образе отца, который собственного сына не пожалел ради интересов Коммунистической партии Китая, ради помощи братскому корейскому народу, ради вооруженной интернациональной борьбы Мао Цзэдуна и его партии против американского империализма. Тут оказывалось возможным выглядеть с неким преимуществом и перед И.В. Сталиным, сын которого погиб не на фронте, а попав в плен. Гибель Мао Аньина сразу решала для Мао Цзэдуна множество проблем, сняла головную боль. Кстати сказать, тут проявилась разница между Мао Цзэдуном и Чан Кайши в их отношениях со своими семьями, со своими близкими; собственно говоря, само выступление в качестве семьянина, ощущение естественности такого состояния или вообще не было присуще Мао Цзэдуну, или проявлялось у него эпизодически, в минимальной степени. В противоположность Мао Цзэдуну Чан Кайши не только сохранил своего сына, тоже содержавшегося И.В. Сталиным в Советском Союзе в качестве фактического заложника более 10 лет, где он, как и Мао Аньин, тоже стал членом ВКП(б), но и при благоприятных обстоятельствах содействовал его вызволению из СССР, использовал знание сыном советских реалий на пользу стране и себе, в частности при поддержании связей с И.В. Сталиным, а впоследствии вывел сына на политическую арену, и, как оказалось, вполне по уму и заслугам. Сын Чан Кайши Цзян Цзинго (именовавшийся в СССР Николаем Владимировичем Елизаровым) в конечном счете стал преемником отца на посту президента Китайской Республики и зачинателем реформ на Тайване.
И в то же время боль утраты глубоко тревожила Мао Цзэдуна, особенно в последние годы его жизни. Он очень сильно переживал все это; ему было жаль сына, жаль себя, потерявшего наследника, и эта жалость преобразовалась в теплые чувства к молодой вдове Мао Аньина, к своей снохе и приемной дочери Лю Сыци.
Гибель Мао Аньина долго замалчивалась. Только во время «культурной революции» довольно широкое хождение получила информация о том, что шестеро родственников Мао Цзэдуна пали жертвами в борьбе за дело революции; одним из них назывался Мао Аньин. Да и в 1959 г. на Лушаньском совещании Мао Цзэдун счел нужным сказать о себе как о «зачинателе, которого Небо лишает наследников», хотел сочувствия к себе. Весьма характерно, что речь шла тогда об осуждении Пэн Дэхуая… Мао Цзэдун прямо сказал тогда руководителям партии, что один сын у него погиб, а другой сошел с ума. В политической борьбе против Пэн Дэхуая Мао Цзэдун эксплуатировал свою семейную драму.
Не сразу решили, где должна быть могила Мао Аньина. В конце концов Мао Цзэдун счел целесообразным, чтобы останки сына покоились на месте его гибели, на земле Кореи. И в этом случае возобладали политические соображения. Мао Цзэдун не вернул прах своего сына на землю предков и сам не побывал на его могиле, а предпочел, используя ситуацию, еще теснее связать себя и свое государство с государством Ким Ир Сена. В 1954 г. Пэн Дэхуай внес предложение о сооружении памятника на месте захоронения Мао Аньина. Это простое надгробье примерно метровой высоты с надписью: «Могила товарища Мао Аньина». Мао Цзэдун не сделал традиционной собственноручной надписи на могиле сына.
* * *
Жена Мао Аньина Лю Сыци родилась в 1930 г. в Шанхае в семье функционеров Компартии Китая. Ее отец Лю Цзяньчу был казнен в 1931 г. по приказу шаньдунского милитариста Фу Ханьцзюя. Перед казнью он содержался в тюрьме и не знал о рождении дочери. Мать Лю Сыци Чжан Вэньцю также находилась в тюремном заключении, и только по беременности ее выпустили на свободу.
Имена родителей Лю Сыци, как старых членов партии, были известны Мао Цзэдуну. Из потомков погибших коммунистов партия в организованном порядке стремилась воспитывать свою элиту. Сама Лю Сыци познакомилась с Мао Цзэдуном в 1938 г. Тогда, в начале весны, в актовом зале партшколы в Яньани шел спектакль по пьесе «Осиротевшая дочь». В зрительном зале находился и Мао Цзэдун. Когда на сцене враги арестовали родителей-революционеров, маленькая девочка, игравшая роль дочери, с большой искренностью закричала: «Мама! Мама!» Театральные спектакли иной раз вызывали у Мао Цзэдуна большие эмоции. Он мог растрогаться и даже пустить слезу. После спектакля Мао Цзэдун велел привести девочку и поинтересовался, как ее зовут и кто ее родители. Ему объяснили, что это дочь погибшего секретаря парткома провинции Шань-дун Лю Цзяньчу и находившейся тогда в Яньани Чжан Вэньцю.
Мао Цзэдун расчувствовался и назвал себя приемным отцом Лю Сыци, а ее – своей приемной дочерью. Таким образом, задолго до того, как Лю Сыци познакомилась с Мао Аньином и стала снохой Мао Цзэдуна, она уже была его приемной дочерью. Впрочем, на практике это иногда ни к чему не обязывало ни приемных родителей, ни приемных детей.
Затем на протяжении нескольких лет Лю Сыци жила в Синьцзяне. Только в 1946 г. шестнадцатилетней девушкой она снова вернулась в Яньань. Мао Цзэдун послал за ней на следующий же день после ее приезда в Яньань.
К тому времени Мао Аньин уже с полгода как вернулся из СССР. Молодые люди познакомились в доме Мао Цзэдуна.
Лю Сыци была привлекательной молодой девушкой. Носила обычный френч «ленинского покроя», как его называли в Яньани. Мао Аньин и Лю Сыци сразу стали симпатизировать друг другу. Возможно, рассказы Мао Аньина о Советском Союзе и побудили Лю Сыци выбрать свою будущую профессию – русскую филологию.
Затем Лю Сыци тяжело заболела и снова попала в дом Мао Цзэдуна, возобновила знакомство с Мао Аньином уже только в 1948 г. Тут молодые люди объяснились и обратились к Мао Цзэдуну за разрешением на брак.
Мао Цзэдун, как уже упоминалось, разрешив им дружить, не согласился на брак, утверждая, что Лю Сыци слишком молода и что ей нужно учиться.
Свадьба была отложена. В марте 1949 г. Лю Сыци вместе со всеми учениками школы при учреждениях ЦК партии, именовавшейся «Лянь-чжун», переехала в Бэйпин, где вскоре перешла на учебу в среднюю школу при Пекинском педагогическом университете.
15 октября 1949 г. Мао Аньин и Лю Сыци стали мужем и женой.
После гибели Мао Аньина 20-летняя Лю Сыци осталась молодой вдовой, причем на протяжении почти трех лет ей не сообщали о смерти мужа. При этом Мао Цзэдун установил порядок, в соответствии с которым Лю Сыци навещала его раз в неделю. Мао Цзэдун не рассказывал ей о гибели Мао Аньина. Он делал вид, что ничего не случилось, и успокаивал Лю Сыци, которая не получала, естественно, никаких писем или вестей от мужа. Это была типичная ситуация в свое время и в нашей стране. Родные могли не знать о судьбе близкого человека годами и не решались даже спросить у власть имущих о том, что же произошло. Начиналось все это, видимо, с самого верха и было порождено Мао Цзэдуном и И.В. Сталиным и созданными под их руководством политическими режимами.