14 февраля 1950 г. посол КНР в СССР Ван Цзясян устроил в московской гостинице «Метрополь» прием по случаю подписания советско-китайского договора о дружбе, союзе и взаимной помощи.
В литературе, изданной в КНР, это событие описано следующим образом.
Прием был назначен на 6 часов вечера. Были приглашены более 500 человек.
Обычно Сталин никогда не посещал такого рода приемы. Поэтому присутствовавших волновал вопрос о том, будет ли он на сей раз гостем посла КНР.
Ровно в 6 часов 30 минут Сталин приехал на прием вместе с членами Политбюро ЦК ВКП(б).
Мао Цзэдун встретил Сталина в дверях зала, где проходил прием. Они обменялись рукопожатиями, осведомились о здоровье друг друга, затем прошли на свои места за столом.
Решение о присутствии Сталина на этом приеме было принято на заседании Политбюро.
За банкетным столом Сталин сказал с улыбкой Мао Цзэдуну: «Мне сказали, что вы выразили пожелание о том, чтобы я присутствовал на этом приеме. Это против правил, принятых в Советском Союзе. Мы обсудили этот вопрос на заседании Политбюро и согласились нарушить обычай. Поэтому я с радостью буду с вами на этом банкете».
Мао Цзэдун сказал: «В вашем возрасте, учитывая состояние здоровья, вы могли бы просто для вида побыть здесь немного; вам необязательно быть здесь до конца».
Сталин ответил: «Вам ведь тоже непросто было приехать сюда к нам. Да и Политбюро согласилось. Я с радостью буду вашим гостем».
Практически помещение, где проходил прием, было поделено стеклянной перегородкой на две части. В той, что поменьше, сидели Сталин, Мао Цзэдун, Чжоу Эньлай, члены Политбюро ЦК ВКП(б). Остальные гости находились за перегородкой и сначала не имели возможности слышать то, что говорилось за главным столом. Однако вскоре по указанию Чжоу Эньлая стеклянную перегородку убрали, и получился один большой зал.
Чжоу Эньлай выступил на банкете первым. Он пожелал, чтобы советско-китайская дружба продолжалась из поколения в поколение, отметил, что братское единение двух партий и государств является величайшим вкладом в дело мировой революции, поблагодарил СССР за бескорыстную помощь, сказал, что Китай хочет учиться у старшего брата.
Сталин выступил на приеме, будучи в прекрасном расположении духа. Он призвал хранить дружбу и братские чувства, связывающие Советский Союз и КНР, отметив, что об этом уже говорил Чжоу Эньлай, выразив и его мысль. Конечно, продолжил Сталин, социалистический лагерь должен быть таким, каким его обрисовал Чжоу Эньлай; к сожалению, сегодня здесь не хватает одного из членов социалистического лагеря; не была приглашена Югославия по той причине, что она сама себя отрезала и поставила вне социалистического лагеря. В этой связи Сталин выразил сожаление, сказав далее, что наша сила в сплоченности.
Сталин и Мао Цзэдун в ходе банкета желали друг другу здоровья. Прием продолжался допоздна. [325]
Существует свидетельство историка, изучавшего архивные документы, что прием 14 февраля 1950 г. устраивал в гостинице «Метрополь» в Москве не посол КНР Ван Цзясян, а премьер ГАС КНР Чжоу Эньлай. При этом Чжоу Эньлай приглашал Сталина на свой прием «вместе с супругой». [326]
Вряд ли можно предположить, что Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай не знали о семейном положении Сталина. Нельзя исключать и того, что это был мелкий укол с их стороны, проявление желания хотя бы немного и тут уязвить Сталина (тем более что Чжоу Эньлай, устраивая другой прием от своего имени в Москве 18 сентября 1952 г., также приглашал на него Сталина «с супругой»).
Уже упоминавшийся выше Н.Т. Федоренко в своих воспоминаниях привел тоже описание этого приема и того, что ему предшествовало.
Н.Т. Федоренко писал:
«– Нам хотелось бы, товарищ Сталин, устроить небольшой прием после подписания договора, – обратился Мао Цзэдун с просьбой во время очередной встречи.
– Естественно, – сказал хозяин.
– Но не в Кремле, а в другом месте, например в «Метрополе».
– А почему не в Кремле?
– Видите ли, товарищ Сталин, Кремль – это место государственных приемов Советского правительства. Это не совсем подходит для нашей страны – суверенного государства…
– Да, но я никогда не бываю на приемах в ресторанах и не посещаю иностранных посольств. Никогда…
– Наш прием без вас, товарищ Сталин… Нет, нет, просто немыслимо. Мы вас просим, очень просим, пожалуйста, согласитесь, – настаивал Мао Цзэдун.
Наступила пауза. Сталин не спешил с ответом. Он как бы сосредоточивался. Мао Цзэдун исповедально ждал согласия хозяина, не сводя с него глаз.
– Хорошо, товарищ Мао Цзэдун, я приду, если вы этого так хотите, – произнес наконец Сталин и заговорил на другую тему».
Н.Т. Федоренко по указанию охраны встречал Сталина у гардероба при входе в зал ресторана «Метрополь». Сталин разделся и спросил: «– Как тут дела, все в сборе?
– Да, товарищ Мао Цзэдун и другие китайские друзья уже давно на месте, ожидают вас.
– В таком случае – ведите меня, – сказал он и прикоснулся рукой к моему плечу.
Я сопроводил Сталина в банкетный зал, где его встретили громкими рукоплесканиями и шумными возгласами восторга. Это было всеобщее ликование – и мрачных пессимистов, и очень осторожных оптимистов.
На какой-то миг Сталин остановился, окинул взглядом собравшихся, затем попросил провести его к Мао Цзэдуну, который стоял за длинным столом «президиума». Они поздоровались, пожали друг другу руки и обменялись общими фразами относительно здоровья и дел. Затем китайские товарищи во главе с Чжоу Эньлаем начали подходить к Сталину, чтобы поздороваться и обменяться рукопожатиями. Настроение у всех было приподнятое. В некотором отдалении стояли Берия, Маленков, Хрущев, Ворошилов, Микоян, Шверник, Суслов, Булганин.
…
Все с нетерпением ждали самого главного – слова Сталина. Именно он должен и может сказать нечто сокровенное, что выразит истину момента, глубокий смысл исторического события. И это мгновение наступило. Прикоснувшись к бокалу с вином, Сталин сделал жест рукой – внимание:
– Дорогие товарищи, мы должны быть благодарны истории за то, что она дала нам такого выдающегося марксиста-ленинца, неустрашимого коммуниста Мао Цзэдуна. За его здоровье и успехи, до дна, товарищи!». [327]
Вероятно, что в этот день или несколько ранее Мао Цзэдун получил от Сталина и некоторые советы по ведению дел внутри страны. Об этом говорит тот факт, что Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай в телеграмме от 17 февраля 1950 г., адресованной Лю Шаоци, передали предложение, высказанное Сталиным в беседе с ними и состоявшее в том, что, во-первых, было бы целесообразно разделить на два этапа процесс распределения помещичьей земли и имущества и распределения имущества богатых крестьян и, во-вторых, что в настоящее время не следует конфисковывать землю и имущество богатых крестьян. [328]