Роль сырьевых ресурсов во всемирной глобализации становится все более конфликтной. Соперничество за будущие источники сырья приобретает вид вооруженных «гуманитарных» интервенций.
Глобализация стелет жестко. Ее идеологи настаивают на некой «обязанности» России обеспечить доступ Западу к сырьевым российским ресурсам. В мягком, «цивилизованном» варианте — это «план Проди», который возник в начале 2000-х годов.
Речь идет об идее бывшего премьер-министра Италии и председателя Европейской комиссии Романо Проди, который предложил наладить стратегическое партнерство ЕС с РФ в обеспечении энергетической безопасности Европы в XXI веке. Ее суть в резком увеличении гарантированных поставок российских энергоносителей в страны союза при помощи обширных европейских инвестиций в наши энергодобывающие отрасли, внедрения в них новейших технологий и т. д. Бывший канцлер ФРГ Герхард Шрёдер так выразил основную мысль «Плана Проди»: «Нам нужна энергия, России нужны деньги; у нас есть деньги, а у России есть энергосырье; налицо естественное сближение интересов».
Внешне все предстает весьма заманчиво: масштабность, стабильность, взаимовыгодность, долгосрочность партнерства с Евросоюзом, крупные инвестиции… Однако в обозримом будущем такое сотрудничество выглядит для России не слишком привлекательно. Ведь тогда за ней и в XXI веке вольно или невольно резервируется сегодняшняя роль сырьевого придатка в европейском разделении труда.
Если Россия, под давлением доморощенных олигархов, западных кредиторов и либерального правительства окончательно определится как страна с сырьевой экономикой, она еще и вступит в жесткую конкуренцию с другими развивающимися странами.
Перепады цен, демпинг и избыточность предложения на рынках сырья известны. А в затратном отношении сырье России оказывается дороже. Специалисты считают, что проигрыш в этом виде международной конкуренции — сырьевом экспорте — обернется для России «еще большими потрясениями, чем проигрыш в гонке вооружений».
Президент Д. Медведев стал одним из первых российских руководителей, признавших, что сохранение экспортно-сырьевой модели развития и зависимость от внешнеэкономической конъюнктуры являются сейчас главными угрозами безопасности РФ в экономике. Уже дважды на Мировых политических форумах в Ярославле он откровенно говорил, что страна зашла в тупик, что надо менять действующую модель экономики, что необходима жесткая борьба с коррупцией, широкая кадровая скамейка и энергичные действия, особенно в области модернизации.
Изменится ли что от такого понимания — покажет ближайшее время. Государственный бюджет на 2011 год и плановый период 2012–2013 годов свидетельствует о том, что страна продолжает катиться по наезженной колее.
На чужих условиях
Масштабы глобализации искусственно раздуты. Страны с бедной и незрелой экономикой действительно жестко завязаны на сырьевой экспорт, но развитые государства с большим объемом ВВП этого не делают. «Дело не в возросшем взаимодействии государств, а в их растущем неравенстве, — призывает глядеть в корень глобализации известный американский политолог Кеннет Уолтц. — Суверенное государство с фиксированными границами является наилучшей организацией для сохранения внутреннего мира и создания условий для экономического благоденствия. Национальные политические интересы, а не международные рынки объясняют экономические изменения». Увы, почему-то нынешнее руководство России этого понимать не хочет.
Глобализация по-американски для XXI века — такой же «экспортный» идеологический товар с фальшивой подкладкой, как и «права человека» в 1960-е годы. Идея о том, что в недалеком будущем государство как институт должно благополучно зачахнуть — лукавство могучего Запада. Как ни крути, самодостаточность крупных экономик и в технотронном XXI веке остается залогом экономической безопасности. «Глобализация беспощадна к тем, кто откажется от права на самоопределение» — это предостережение видного политика, бывшего президента Аргентины Рауля Альфонсина сбывается на наших глазах.
Кризис мировой экономики сделал положение России особенно уязвимым — мы ходим по канату со своей тяжелой экспортной поклажей. Если рынки сырья и продуктов первого передела обрушатся еще раз, куда пойдет Россия, где целые промышленные отрасли сведены на нет?
Такой сценарий исключать нельзя. И недавние невзгоды, которые вовсе не ушли в прошлое, в чем нас пытается убедить правительство России, покажутся детской игрой по сравнению с тем, что ожидает людей в будущем.
Все страны, добившиеся успеха, интегрировали свою экономику в мировую взвешенно, с оглядкой, по мере роста конкурентоспособности и укрепления национальной валюты. Даже осуществляя политику «открытых дверей», большинство стран свои базовые отрасли, инфраструктуру и ВПК оставляют за сильным и динамичным госсектором. Конкурировать на мировых рынках могут лишь крупные корпорации с оборотом в десятки и сотни миллиардов долларов. В послевоенной Италии и Франции такие корпорации-локомотивы были ядром мощного конкурентоспособного госсектора.
Взаимоотношения государственного и частного секторов — вовсе не отношения чужаков, соперников, идейных антиподов. Соперник российского бизнеса — не госсектор, а внешние конкуренты. Пользуясь нашим безоглядным либерализмом, они рано или поздно займут командные позиции, с которых правительственные реформаторы вознамерились окончательно выкурить госсектор. Сейчас он неумолимо сокращается.
На очередном витке приватизации возникло новое «детище» министра финансов РФ Кудрина — так называемая Программа повышения эффективности бюджетных расходов. Эксперты ее окрестили «бюджетной революцией Кудрина». При этом слово «революция» они используют прежде всего в негативном, разрушительном смысле. Программа — яркая иллюстрация к тому, что шоковые идеи Гайдара — Чубайса живут и процветают.
Кудринские инициативы предполагают, что распределение бюджетных средств станет исключительной прерогативой финансового блока правительства, без всякого контроля со стороны. Это означает, что максимально расширяются возможности для коррупции при использовании госбюджета. По существу, речь идет о фактической «приватизации» государственного бюджета, который полностью прибирает к своим рукам Министерство финансов.
Приватизация по-кудрински — принципиальное направление оживления либерального курса в российской экономике, берущее начало в 2008–2009 годах. Это, пожалуй, похуже, чем приватизация 1990-х годов и монетизация начала 2000-х вместе взятые: на распродажу выносится вся социальная сфера — вузы, школы, здравоохранение, культурные учреждения. Это означает, что будет разрушаться генотип русского народа, который всегда отличался высоким коллективизмом и духовностью, всегда умел дружно работать и самоотверженно сражаться. Если эта линия будет продолжена, мы не сумеем сохранить Российскую Федерацию как единое государство.
Есть ли выход?
Ответить на этот вопрос невозможно без ответа на другой: «Могут ли буржуазно-демократические преобразования быть последовательно осуществлены руками самой буржуазии?» Вот, пожалуй, политико-экономический эквивалент знаменитого «русского вопроса» в том виде, как он объективно стоит по меньшей мере с 1861 года.