Если коммунисты придут к власти…
На той же пресс-конференции 26 февраля Гайдар в очередной раз дал четкую характеристику рвущейся к власти зюгановской партии:
Нынешняя КПРФ, на мой взгляд, это партия, в которой доминируют национал-социалистические и просталинские тенденции. Чтобы в этом убедиться, не надо далеко ходить достаточно прочитать последние труды г-на Зюганова. Там мы, например, найдем, что, оказывается, «хрущевская оттепель» это был первый этап реализации дьявольского плана некоего врага автор называет его «международной закулисой» по развалу России. Соответственно, видимо, и хрущевская реабилитация репрессированных, возвращение их из лагерей тоже были элементами этого дьявольского плана. Отсюда вроде бы понятно, что будет делать г-н Зюганов в том случае, если его изберут президентом России. Перед нами возникнет опасность возврата к реальности до XX съезда.
Гайдара спросили, что он и его соратники станут делать, если победа коммунистов на выборах станет свершившимся фактом.
Мы сделаем все возможное, сказал Гайдар, чтобы сохранить очаги здравого смысла и демократии в отдельных регионах России (а есть регионы, где наверняка у власти будут демократические или умеренные губернаторы, главы администраций, мэры городов). Мы попытаемся использовать эти регионы для сохранения элементов гражданского общества. Мы будем вести тяжелые арьергардные бои за защиту частной собственности в России, против попыток национализации. Мы будем участвовать в местных выборах и использовать их для того, чтобы количество некоммунистических регионов увеличилось, и использовать их для антикоммунистической пропаганды и агитации. И мы абсолютно убеждены в том, что провал очередного коммунистического эксперимента в значительной степени изменит общественное отношение в стране и к коммунистам, и к демократии и к демократическим реформам…
Гайдар едет в Нижний уговаривать Немцова
Помимо Ельцина и Явлинского, Гайдар все еще держит на прицеле Бориса Немцова. 7 марта он специально едет в Нижний Новгород, чтобы уговорить тамошнего губернатора изменить свое решение не баллотироваться в президенты. Объясняя депутатам местного законодательного собрания смысл предпринимаемых им усилий, Гайдар сказал, что, по его мнению, в деле противостояния коммунистам и кандидатура Ельцина, и кандидатура Явлинского достаточно уязвимы, поэтому он, Гайдар, надеется выдвинуть от демократов другую, более сильную кандидатуру.
Увы, этим надеждам не суждено было осуществиться. Переговоры Гайдара с Немцовым, проходившие за закрытыми дверьми, длились около часа. По их окончании ни тот, ни другой ничего не сказали журналистам. Результат переговоров стал известен лишь вечером. На пресс-конференции Гайдар сообщил, что ему не удалось переубедить Немцова. Лидер ДВР был сильно расстроен и заявил, что дальнейшие поиски единого демократического кандидата считает бесперспективными.
Герой Буденновска
Был ли все-таки какой-то выход из тогдашней почти беспросветной ситуации, не связанный с поддержкой безнадежной, как тогда казалось, кандидатуры Ельцина? Один из немногих достаточно перспективных вариантов такого выхода демократы, как уже говорилось, связывали с именем Черномырдина. Сделать ставку на него как на кандидата в президенты представлялось вполне логичным шагом. В момент его назначения главой правительства в декабре 1992 года никто не воспринимал Черномырдина как демократа. Однако, попав в русло либерально-демократических реформ, он мало-помалу пообтесался, пообкатался и стал выглядеть вполне приемлемым для демократического лагеря. Надежность и основательность «крепкого хозяйственника», которые поначалу настораживали, со временем, в обстановке перманентной нестабильности, напротив, стали казаться привлекательными качествами. В реформах он хоть и не сильно продвинулся вперед, но и отката не допустил. Была надежда, что, став президентом, он, по крайней мере, будет продолжать в таком же духе.
Особенные симпатии либеральной интеллигенции Черномырдин завоевал после Буденновска. Как мы помним, в качестве приоритета — не на словах, а на деле он тогда принял спасение заложников, ради этого позволив боевикам уйти в Чечню. Такой расклад предпочтений, как известно, в общем-то совсем не характерен для российских властей. Разумеется, будучи осторожным чиновником, Черномырдин наверняка согласовал свои действия с Ельциным, не мог не согласовать, однако народная молва прочно связала этот благородный и гуманный вариант разрешения буденновской драмы именно с личностью премьера.
Отчаянная, дерзкая диверсия Басаева в Буденновске сделала то, чего не смогли сделать ни увещевания Запада, обращенные к Кремлю, ни протесты и требования отечественных демократов и правозащитников, посадила московских властителей за мирный стол переговоров. Только благодаря грубой силе в их головы, пусть и временно, вроде бы снизошло просветление.
В общем, переговоры с Басаевым, приведшие в конце концов к вызволению заложников, были большим политическим успехом Черномырдина, раскрывшим его до поры до времени не замечавшийся потенциал достаточно трезвого, достаточно демократичного политика.
Мне говорят: бросьте, все это был просто хорошо разыгранный спектакль. Черномырдину дали отличиться, чтобы настроить в его пользу депутатов перед предстоявшим тогда думским голосованием о доверии правительству. Ну что ж, спектакль так спектакль. Если он спасает сотни жизней, я за такие спектакли. Однако независимо от того, специально ли это все было разыграно или нет, та роль, которую взял на себя Черномырдин, была весьма естественна и органична для него. Он прагматик, хозяйственный практик. Эта безумная чеченская война должна была ему представляться костью в горле. Во всяком случае, и до Буденновска он не однажды позволял себе всякого рода миротворческие заявления, хотя затем всякий раз, видимо осаживаемый Ельциным, произносил свою сакраментальную фразу: «В Чечне вести переговоры не с кем».
Но вот оказалось − есть с кем.
…Премьер разговаривает с диверсантом под наставленными на него зрачками телекамер… И контраст между простоватым, демократичным председателем правительства, с одной стороны, и величественным, неприступным по виду президентом с другой, очевиден. Ельцину советники и советчики, видимо, постоянно внушают, что он не должен вести разговоры и переговоры с кем попало, чтобы не уронить свое президентское достоинство. Будь эти советники и советчики поумней, они поняли бы, что иногда для сохранения этого достоинства следует как раз наплевать на все и всяческие условности.
Разумеется, во время буденовского кризиса, в ходе тех деловых телефонных бесед премьер-министр без труда объегорил храброго и жестокого, но неискушенного в дипломатии, по-детски наивного чеченца. Условились о прекращении боевых действий… На какой срок? На один день? На два? На неделю? Насовсем? Ничего этого не было оговорено. Согласились начать переговоры… Так ведь сколько раз они уже начинались! И сколько раз заканчивались ничем. При желании все можно в одночасье прервать, поломать, порушить…