А теперь попытаемся представить себе ход мыслей Дзержинского. Что намерены делать заговорщики? Если они собираются дождаться, пока Свердлов устроит совещание большевистского руководства и арестовать всех с помощью латышских стрелков Берзина — это не страшно. Но события явно идут по какому-то другому сценарию. Раньше, чем через сутки, ему в Москву не вернуться. Что должно произойти в течение этих суток?
В расчёты устроителей переворота вкралась ошибка. Они не учли возможность, что председатель ВЧК станет действовать без санкции правительства. По-видимому, ни в британских, ни в эсеровских мозгах это не укладывалось.
Они плохо знали Дзержинского.
Едва приехав в Петроград, председатель ВЧК получил сообщение о покушении на Ленина и почти сразу отправился обратно. Но до того он единолично принял решение о захвате здания английского посольства и аресте всех, кто там находится, а также телеграфировал в Москву своему заместителю Петерсу, приказав арестовать Локкарта и его помощников.
31 августа, около пяти часов дня, когда Дзержинский на попутном товарняке [242] уже ехал в Москву, отряд ПетроЧК оцепил здание английского посольства. Когда чекисты поднимались на второй этаж, их встретил человек, державший в каждой руке по браунингу. Этот стрелять умел — как минимум, один чекист был убит и двое ранены, пока его удалось подстрелить (к сожалению, наповал). Оказалось, что это был собственной персоной военно-морской атташе Великобритании капитан Кроми.
В помещениях посольства чекисты обнаружили 25 англичан и пятерых русских, на чердаке нашли склад оружия и боеприпасов, в кабинете и увидели горящие бумаги — пока капитан отстреливался на лестнице, его помощники спешно уничтожали документы. Однако ликвидировать удалось не всё. При обыске чекисты обнаружили материалы, свидетельствовавшие о широком сотрудничестве посольства Великобритании с контрреволюционным подпольем и некоторые другие весьма любопытные бумажки.
Например, британцы намеревались прибрать к рукам советский торговый флот и даже ассигновали для этого 63 тысячи фунтов. Механизм аферы был весьма оригинален. Английские агенты в советском правительстве отправляют большую часть советских судов на ремонт в Норвегию, норвежцы их обратно не возвращают, выплачивают гарантийные суммы — те самые 63 тысячи долларов — а сами суда передают англичанам.
В общем, в здании посольства отыскалось много всякого интересного. А что еще более важно, удар по организационному центру сорвал планы заговорщиков. Лишенные руководства и координации, они так и не решились выступить, да и не могли: Берзин был завязан на Рейли и Локкарта, первый находился в Петрограде, второй сидел в ВЧК, а без ареста Совнаркома переворот превращался в простой шум [243] .
…Международный скандал, конечно, грянул — но меньший, чем можно было ожидать. Конечно, большевики поступили совершенно отмороженно — но и британское посольство занималось в России делами, чрезвычайно мало совместимыми со статусом дипломатической миссии [244] .
В Англии оперативно арестовали персонал советского представительства во главе с Литвиновым — вскоре их обменяли на Локкарта и других английских дипломатов. Сидней Рейли, 29 августа приехавший в Петроград, сумел ускользнуть от ЧК. Берзина на Западе долго считали «борцом с большевиками», полагая, что он был арестован одновременно с Локкартом. А что касается Шмидхена, то бывший британский посол в своей книге «Буря над Россией» впоследствии писал: «С тех пор я со Шмидхеном не встречался. То ли его расстреляли за участие в заговоре, то ли наградили за раскрытие заговора».
…Да, кстати, я обещала рассказать о германском консульстве в Петрограде. С ним вышла забавная история.
Вечером 23 сентября на Варшавском вокзале выгружали пришедший из Берлина в адрес германского генконсульства груз. Один из ящиков упал на перрон и разбился — в нем оказались маузеры. О случившемся тут же известили Петрочека.
Сопровождавшего груз консульского работника допросить не удалось — иммунитет-с. Остальные сопровождающие о характере груза ничего не знали. А было его немало — 51 место весом в 134 пуда.
Сомнительный багаж доставили в ЧК, установили при нем дежурство сотрудников консульства и стали решать, как быть дальше. Дипломаты тоже находились в явной растерянности, документов на груз не предъявляли, скандала не устраивали. В конце концов, чекисты добились права проверить весь багаж — в девяти ящиках оказалось оружие. Выяснилось, что в деле замешана все та же Прибалтийская миссия. Однако на сей раз ситуация разрядилась довольно спокойно. По сравнению с тем, что вытворяли англичане, какие-то девять ящиков с маузерами — это такая мелочь…
Впрочем, дни советско-германских отношений были уже сочтены. В начале ноября произошла точно такая же история с советским багажом в Берлине. При разгрузке случайно уронили один из ящиков [245] , тот разбился, в нем оказалась агитационная литература. Германское правительство обиделось, и 4 ноября дипломатические отношения были прерваны. Но это уже совсем другая история…
Террор — физическое насилие, вплоть до физического уничтожения, по отношению к политическим противникам.
Ожёгов. Словарь русского языка.
Большевистское руководство делилось на политическую и практическую составляющие (сплошь и рядом линия раздела проходила внутри конкретного человека — вот ведь какие выверты в жизни случаются!) Практическая половина РКП(б) решала задачи по ходу их возникновения и в конкретной обстановке. А политическая старалась при этом еще и соотнести русскую революцию с историческими образцами. Главным из образцов была Французская революция, ее историю каждый левый политический деятель в России знал назубок и с ней сверял окружающие события. В целом где-то в общем совпадало, но были и расхождения, которые большевистских политиков смущали. В частности, их смущало почти полное отсутствие революционного террора.
Это было неправильно, опыт Франции показывал, что таковой должен быть, что «творчество масс» состоит отчасти в том, чтобы расправляться на улицах с классовыми врагами. Однако русские массы проявляли непростительную политическую незрелость, и если убивали кого без суда и следствия, так почему-то не классовых врагов, а воров и бандитов. Это обстоятельство вызывало у вождей революции чувство дискомфорта.