Немецкое шоу в Катыни завершилось торжественными похоронами, описанными Технической комиссией ПКК следующим образом:
«Общее число эксгумированных трупов в количестве 4241 было захоронено в шести новых братских могилах, выкопанных вблизи от рвов, где производились расстрелы. Останки двух генералов захоронены в отдельных одиночных могилах. Могилы расположены на высоком сухом месте с песчаным грунтом… Дно всех могил совершенно сухое, и каждая могила в зависимости от длины, ширины и глубины заключает по нескольку рядов трупов, а каждый ряд — по нескольку слоёв… Все могилы имеют плоскую форму, одинаковую высоту, а их боковые откосы укреплены дёрном. Над каждой могилой установлен деревянный струганый крест высотой в два с половиной метра, а под крестом посажено немного полевых цветов. На поверхности братской могилы выложен большой крест из дёрна…
В день отъезда из Катыни последних членов Технической комиссии ПКК (то есть 9 июня 1943 года) ими был повешен на самом большом кресте IV могилы большой металлический венок, выполненный из жести и проволоки одним из членов комиссии… Он покрашен в чёрный цвет, в центре находится терновый венец из колючей проволоки, а в центре венца к деревянному кресту прибит крупный металлический польский орёл с офицерской фуражки. Возложив на могилу венок, члены комиссии почтили память расстрелянных минутой молчания и молитвой. Они простились с ними от имени Родины, семей и своего собственного…»
…и, вернувшись в Польшу, несмотря на оккупацию и смертельную опасность, написали такой отчёт, из которого совершенно ясно, как они работали и что именно там происходило — отчёт, обесценивший всё немецкое шоу. Прав классик: в жизни всегда есть место подвигу.
…После победы, при великой славе и работе рабов — мощное государство и расширение границ; мы не только в Европе стали бы могущественнее других народов, но наше имя сделалось бы грозным для Азии… А выше всего — расширение и соединение католической церкви и приобретение такого количества душ для Господа Бога.
Станислав Немоевский, польский дипломат. 1607 г.
Быть может, и не лукавит
Седой монах,
Но пришлый не будет править
В родных стенах!
Вы все, болея за Веру,
Пришли с Крестом.
А мы — воюем за вербу,
Что за мостом.
Алькор. Тулуза
Было ли разбившееся под Смоленском правительство Качиньского осведомлено обо всех этих обстоятельствах? А как же! По крайней мере им никто не мешал это сделать, если они хотели знать правду, только правду и ничего, кроме правды.
Другой вопрос, что едва ли истина имеет хоть малейшее отношение к поведению польского руководства — как при Сикорском, так и при Качиньском. Всем правит расчёт — не всегда умный, но это уж кому как повезёт с интеллектом и со спонсором. Господа с Запада любят чужими руками жар загребать — но и платят неплохо…
Впрочем, говорить о порядочности и совести в международных отношениях изначально не приходится. Однако и в этой области есть свои понятия. Например, когда несколько стран объединяются против общего врага, то на это время любые публичные счёты и разборки замораживаются. Вот самый близкий пример: как бы британцы ни относились к СССР, но враждебные выпады они позволили себе лишь после окончания Второй мировой войны.
Поляки же повели себя с запредельным, обескураживающим цинизмом, превосходившим, пожалуй, даже цинизм Геббельса: министр пропаганды Третьего Рейха позволял себе «маленькие шалости» только по отношению к врагам. У такого поведения, конечно же, есть причины, и не только в национальном характере — хотя и в национальном характере тоже. Возможно, именно особенности менталитета польской элиты объясняют тот непонятный факт, что в СССР офицеров польской армии продолжали держать в лагерях и после окончания германо-польской войны, хотя формально их могли бы и освободить. Ситуация там сложилась весьма двусмысленная… Впрочем, давайте по порядку.
— У тебя организм нормально реагирует на укус осы?
— Нет, он начинает ругаться матом.
Анекдот
Первыми на сообщение немецкого радио о Катыни откликнулись наши — и это закономерно: всё-таки немцы наезжали на советское правительство, а в Кремле точно знали, что оное правительство делало и чего оно не делало, Да и о беспределе, творившемся на оккупированных территориях, у нас было известно ещё с 1941 года. Так что для советского руководства это была задачка с одним неизвестным.
Вторыми, 16 апреля, откликнулись лондонские поляки — эмигрантское правительство Сикорского. Именно этим днём датировано коммюнике министра национальной обороны Мариана Кукеля. На следующий день, 17 апреля, последовало заявление польского правительства в изгнании и обращение к Международному Красному Кресту с просьбой расследовать дело о катынских трупах. А 25 апреля отношения СССР с эмигрантским правительством Польши были разорваны. Как Рузвельт, так и Черчилль пытались «успокоить» Сталина, но из этого ничего не вышло.
Почему такая неадекватная реакция — ведь от поляков поступила всего лишь просьба о расследовании?
И была ли эта реакция неадекватной?
Коммюнике польского министра обороны обозначено в советском переводе немецкого «официального материала», где приводятся выдержки из него, словом «донос». Что-то в этом есть. Именно данный документ снабдил немцев ценными сведениями из области советско-польских отношений — не то чтобы секретных, но не подлежащих оглашению перед немцами — эти сведения помогли им сформулировать свою версию. Собственно, факты, полученные немцами от польских эмигрантов, — единственные непротиворечивые данные, имеющиеся в «официальном материале».
Итак, что же там говорится? И есть ли что-то такое, что могло всерьёз рассердить советское правительство?
Из коммюнике министра национальной обороны польского правительства в изгнании Кукеля. 16 апреля 1943 г.
«17 сентября 1940 года официальный орган Красной Армии, „Красная Звезда“, заявил, что во время боёв, имевших место после 17 сентября 1939 г., советской стороной была захвачена 181 тысяча польских военнопленных. Из них 10 тысяч были офицерами регулярной армии и запаса.
Согласно информации, которой обладает польское правительство, в СССР в ноябре 1939 г. были сформированы три лагеря польских военнопленных: 1) в Козельске, восточнее Смоленска, 2) в Старобельске, около Харькова и 3) в Осташкове, около Калинина, где концентрировались части военной полиции.
В начале 1940 г. администрация всех трёх лагерей информировала заключённых, что лагеря собираются расформировать, что военнопленным позволят вернуться к семьям и что якобы с этой целью были составлены списки мест, куда отдельные военнопленные могли вернуться после освобождения.