Имеется еще один вполне объективный способ проверить определение численности татаро-монгольских войск, предложенный Н. М. Карамзиным. Составитель «Жития князя Михаила Черниговского» отметил, что в осаде Киева зимой 1240 г. приняло участие около 500 000 татаро-монгольских воинов. Вспомним одну прописную истину, справедливую для всех войн во все исторические эпохи. Ее сформулировал крупнейший военный историк и теоретик, немец по происхождению Карл фон Клаузевиц (1780–1836), который в 1812–1814 гг. служил офицером в русской армии. В классическом труде «О войне» он писал об условиях успешных штурмов городов противника. Чтобы добиться победы в наступлении на эшелонированную оборону, а тем более при штурме крупных городов, нужно иметь четырехкратное преимущество над обороняющимися. Добавим, что развитие боевой техники принципиально не меняет этот коэффициент, так как она появляется в руках обеих обороняющихся сторон. Население древнего Киева в середине ХIII в., по мнению специалистов, могло достигать порядка 100 000 человек. В трагические дни штурма на крепостные стены вставали все боеспособные жители города, включая женщин, стариков и молодежь, общее число которых могло достигать 30–40 тыс. человек. Следуя норме К. Клаузевица, число штурмующих должно было превышать численность осажденных в четыре раза и достигать 150 000–160 000 человек. Хорошо известно, что Киев штурмовала в декабре 1240 г. только часть татаро-монгольской орды, которой командовал хан Туюк (по Воскресенской летописи). Основная масса оккупантов под командованием Бату-хана наступала широким фронтом, растянутым на тысячу километров. Естественно, их общая численность должна определяться порядком в несколько сотен тысяч человек.
Отметим еще одно обстоятельство, которое не учитывали советские историки послевоенного времени из числа оппонентов Н. М. Карамзина. Они не приняли во внимание специфику исторического этапа, который переживали в середине ХIII в. татаро-монголы и ряд других степных народов Центральной Азии, то есть эколого-культурную составляющую. Малый ледниковый период, который в середине ХIII в. поразил районы Центральной Азии, вызвал холодные, снежные зимы. Он подтолкнул кочевников к дальним военным походам. Как тучи саранчи, они обрушились на соседние народы, уничтожая все живое на своем пути. Однако не следует объяснять походы Батыя только объективными климатическими причинами. Сам уклад быта эпохи военного коммунизма в жизни кочевых народов подталкивал их к военным походам, которые вовлекали все боеспособное мужское население, привыкшее владеть оружием и считавшее войны нормой жизни. Н. М. Карамзин пришел к аналогичным выводам. Он писал, что у Батыя был «вооруженный народ», а не более или менее регулярная армия в современном понимании. Мы никогда не установим точную численность орд Батыя. Видимо, он и сам не мог бы ответить на этот вопрос. Но порядок числа определить все же возможно. По всей видимости, цифра, предложенная Н. М. Карамзиным, близка к истине.
Совершенно иная политическая ситуация сложилась в середине ХIII в. в Древней Руси. На территории Восточной Европы к этому времени сформировалось классовое раннефеодальное общество. Наверху феодальной лестницы общественных отношений находились великие и удельные князья, которых охраняли и защищали силовые структуры – дружины из хорошо вооруженных и тренированных воинов. Дружины удельных князей состояли из нескольких тысяч воинов. У великих князей они были более многочисленными, но не превышали нескольких десятков тысяч. Для феодальных междоусобиц такие размеры вооруженных сил полунезависимых феодальных властей были вполне достаточны. Тогдашний уровень валового национального продукта податных сословий не мог обеспечить существования более крупных военных формирований. По своим боевым качествам русские дружинники, как отмечали летописцы, в условиях ближнего боя превосходили воинов Батыя. Орды степных кочевников всегда наступали большими массами. Такая тактика не требовала высокой боевой выучки каждого отдельного воина.
У нас нет точных данных о социальной структуре древнерусского общества ХIII в. Попытаемся оценить ее ориентировочно. Последняя Всероссийская перепись ХIХ века, проведенная в 1897 г., выявила, что в тот год в Российской империи проживало 128 924 289 человек. Сельское население достигало 112 139 079 человек, что составило 86,9 % от всего населения империи. (Россия. Энциклопедический словарь. Л., 1991. По материалам Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, т. 54 и 55.II. Население. Cтр. 75–76). В середине ХIII в. процент сельского населения был не ниже, а скорее выше и, что естественно, крестьяне-земледельцы составляли основную массу населения страны. Не имевшие боевого оружия и не обладавшие боевыми навыками, рассредоточенные в мелких весях (деревнях), крестьяне-пахари не могли оказать какого-либо сопротивления ордам Батыя. Даже в случае успешного проведения их мобилизации тем или иным князем они не могли в минимальные сроки стать боеспособными воинами.
Если городское население Российской империи в конце ХIХ в., после промышленного бума второй половины столетия, составило только 13,1 %, то в середине ХIII в. оно было значительно меньше в процентном отношении ко всему населению страны. Вероятно, оно не превышало 5–6 %. Принято считать, что в Древней Руси перед монгольским нашествием проживало около 7–8 млн человек. Если исходить из этих предпосылок, то можно допустить, что в городах Древней Руси в середине ХIII в. проживало около 450 000 человек. Если отбросить женскую популяцию, которая всегда была и есть многочисленней мужской, а также стариков и детей, то боеспособных мужчин в городах Древней Руси в середине ХIII в. было, вероятно, несколько больше 100 000 человек.
Далее возникает вопрос – насколько боеспособным было мужское население древнерусских городов? Раскопки во многих русских городах показали, что в слоях ХIII в., в домах жителей городских посадов, кроме усадеб в оружейных слободах, боевое оружие не встречалось. Как показывают раскопки в Чернигове и Пскове, ни в одном жилом или подсобном помещении домонгольского времени боевое оружие обнаружить не удалось. Разве только топоры, которые широко использовались в сельскохозяйственной деятельности, в быту горожан, а также могли быть применены в сражениях. При обороне городов горожане принимали активное участие. В критические моменты штурма какую-то роль играли женщины, помогая мужьям, братьям и сыновьям.
Как бы то ни было, следует признать, что стратегические резервы Древней Руси уступали реальной численности татаро-монгольской орды, вторгшейся на Русь. Следует обратить внимание еще на одно обстоятельство. Главная стратегическая задача Батыя заключалась в захвате городов, которые были административными центрами обширных территорий и содержали значительные материальные ценности. Поэтому основные сражения с ордами монголов развернулись вокруг древнерусских городов, на захват которых были нацелены основные силы степняков. Крупных полевых сражений было много меньше.
И письменные источники, и археологические материалы говорят о том, что бои за русские города носили крайне ожесточенный характер. С учетом этого обстоятельства численное превосходство татаро-монголов играло роль решающего фактора в военных успехах Батыя. В той трагической ситуации великие и удельные князья должны были сконцентрировать все наличные и резервные силы на основных участках обороны. На практике все получалось иначе. Сепаратизм удельных князей привел к тому, что каждое княжество, каждый город мужественно сражался в одиночку и погибал, так и не получив поддержку других регионов.