Достигнув некоей критической массы, восстание приобрело добровольно-принудительный характер. События в Касимовском уезде той же губернии проливают свет на причины массовости выступления. Они предельно просты. Захватив Касимов, повстанцы разошлись по уезду.
«Угрозами расстрела и поджога домов восставшие принуждали крестьян идти к городу. Всюду распространялись слухи о падении Советской власти в Москве, Петрограде, где якобы уже другая, „народная власть“. Вместо Советов создавались волостные и сельские управления из кулаков, солдат и офицеров. За неделю восстание охватило 10 волостей, т. е. половину уезда».
Конец восстаний тоже был однотипен. Пока власти высылали агитаторов и маломощные отряды, их били, разоружали, иногда расстреливали. Но едва на горизонте показывались относительно крупные и дисциплинированные части, безразлично, армейские или местные, толпы повстанцев, как правило, разбегались по домам после первых же выстрелов. Вояки из мужиков были никакие, и до тех пор пока по деревням и лесам не накопилось достаточно дезертиров, «крестьянская война» вспыхивала, но не горела.
* * *
…Однако вернёмся к проблемам призыва. Большевистская власть попала в трудное положение — её мобилизация оказалась первой. Но зато потом у селян было кого и с кем сравнивать — материала для сопоставления набралось предостаточно.
Летом 1918 года в Поволжье власть на значительной территории перешла к так называемому Комучу, или эсеровскому Самарскому правительству. Деятели Комуча в точности повторили большевистский путь. 8 июня, в день взятия Самары, было объявлено о формировании «народной армии» для создания антигерманского фронта. Армия, как и РККА полгода назад, предполагалась добровольческой, однако эсеры столкнулись ровно с тем же, с чем и большевики: крестьяне воевать не хотели, тем более с немцами. 30 июня Комуч… объявил мобилизацию, а вы что подумали? Население стало ее саботировать точно так же, как и с красной стороны. И тогда по деревням пошли команды.
«Крестьяне семи волостей Бугурусланского уезда отказались от явки на призывные пункты. В Ключевской волости молодежь, избегая мобилизации, скрылась. Для наведения „порядка“ прибыл отряд в 200 казаков. Не желавших вступать в армию стегали нагайками, родителей скрывшихся призывников выпороли, 18 человек арестовали, двоих расстреляли… Всюду Комуч „вразумлял“ карательными отрядами, поркой, расстрелами без суда и следствия» [103] .
Контраст с красными был ощутимый — те все же предпочитали агитацию, первыми не стреляли, да и то больше в воздух, а за эксцессы вроде порки жестоко карали своих же. В результате уже летом на всей территории, занятой Комучем, начали вспыхивать восстания.
«По сообщению разведчика Строганова в политотдел штаба II армии от 15 сентября 1918 г., в занятом белогвардейцами Чистопольском уезде Казанской губернии настроение даже богатых крестьян изменилось в пользу Советской власти, так как за малейшую провинность белые расстреливают крестьян. От грабежа белых, писал Строганов, больше всего страдает середняк, так как богатые скрываются или поддерживают белогвардейцев, а у бедняка взять нечего. Теперь… все жалеют о Советах. Ждут прихода Красной Армии. Крестьяне провалили мобилизацию четырех возрастов в „народную“ армию. Даже волости, которые при Советской власти высказывались за Учредительное собрание, не мирятся с властью белых, хотят получить оружие для борьбы с ними. Многие крестьяне, получив оружие в „народной“ армии, вернулись в деревни и начали борьбу с белыми.
…15–16 августа в селе Пролей-Каши Тетюшского уезда состоялось собрание, на котором присутствовало 120 представителей соседних волостей… решение сорвать призыв было поддержано как русским, так и чувашским крестьянством. Когда в село прибыли каратели, направленные местным помещиком, бывшие фронтовики обезоружили их. На следующий день прибыл усиленный отряд во главе с помещиком. Было арестовано 9 человек, при этом кулаки выдали карателям ещё 16 крестьян из середняков. Село стало центром партизанского движения» [104] .
Когда на горизонте появляется помещик — плевать крестьянам на какое-то там Учредительное собрание! А тут еще самарское правительство во всеуслышание заговорило о том, чтобы снова начать войну с немцами, — хотя эсеры как революционные деятели, специализирующиеся на работе в деревне, могли бы быть и поумнее.
Лучший опыт — тот, который получаешь на собственной шкуре. В Мензелинском уезде Самарской губернии местное татарское население на объявление красной мобилизации ответило восстаниями. А после того как уезд несколько недель побыл под белыми [105] , почти все мужчины ушли в Красную Армию. В Псковской губернии, тоже ощутившей, что несет для них потеря советской власти, на октябрьский призыв откликнулось вдвое больше людей, чем требовалось, а на последующие — втрое больше.
Впрочем, повстанцы не отставали. Вернемся в Рязанскую область. Как вы думаете, что они предприняли, едва захватив власть? Ни за что не догадаетесь!
«2 ноября солдатским собранием Занинской волости было создано управление, первым постановлением которого было: мобилизовать всех 20–35-летних и создать из них партизанский отряд. Было предписано задерживать всех сочувствующих коммунистам. Разрешалась свободная торговля… Чтобы старая власть не вернулась, гражданам 18–40 лет приказывалось вооружиться и с двухнедельным запасом провизии явиться на сборный пункт в с. Занины-Починки. За неявку приказ грозил жестокой расправой» [106] .
А вот приказ повстанческой комендатуры г. Ставрополя, захваченного восставшими 8 марта 1919 г.
«Ставропольское комендантское управление предписывает всем волостным произвести мобилизацию всех граждан от 18 до 50 лет включительно. Назначить сборный пункт при волостных советах. Избрать предводителя отряда и по первому требованию из окрестных сел или из Ставрополя немедленно выслать отряд. Вооружить мобилизованных оружием, какое найдется у граждан на месте, впредь до высылки оружия из Ставрополя. Граждане, уклоняющиеся от явки на сборный пункт, будут преследоваться законом со всей строгостью военного времени».
Так что, как видим, на добровольный принцип уже к осени 1918 года не полагался никто.
В результате всех этих сложных процессов большевики всё же добились своего. Около 80 % призывников в конце концов пополнили Красную Армию. Но это было только начало…
* * *
…Мобилизации шли одна за другой, чем дальше, тем менее успешно. Весной 1919 года началось массовое дезертирство. Дезертирами считались как собственно покинувшие ряды армии бойцы, так и уклонившиеся от призыва. Последних было большинство — около 90 % дезертиров так и не добрались до фронта, не явившись на призывные пункты либо удрав оттуда или из эшелонов. Отправлялись они после этого, как правило, по домам. Деревни кишели дезертирами, с которыми местная власть своими силами справиться не могла, а при приближении отрядов по борьбе с дезертирством те тут же перемещались в ближайший лесной массив. Собственно, именно они и дали название, которое позже стали применять ко всем без исключения бандитам, — «зеленые», поскольку при малейшей опасности этот контингент отправлялся прятаться в лес. Естественно, в такой обстановке каждый новый призыв приносил все худшие результаты.