По существу, сегодня нет принципиальной разницы между гвардейским мотострелковым полком, расквартированным в ближнем Подмосковье, и убогой номерной частью, прозябающей в Забайкалье. Нравы и порядки везде одинаковые: не знающая прецедентов текучесть офицерского состава, хронический некомплект бойцов, жуликоватые прапорщики, непрерывная борьба за существование вместо плановых занятий по боевой подготовке. Воинская дисциплина – ниже уровня возможной критики. Самое главное, совершенно непонятно, кто является в полках носителями боевых и исторических традиций. Офицеры находятся в состоянии броуновского движения: перемещаются по службе в другие части, выдвигаются на вышестоящие должности, отправляются на учебу, в длительные командировки, наконец, попросту увольняются. Прапорщиками укомплектованы в основном хозяйственные должности, а рядовые бойцы, измученные бессмысленностью современного армейского бытия и пресловутой «дедовщиной», откровенно не желают нюхать порох и исполнять служебные обязанности в соответствии с уставными требованиями, тем более что последующая гражданская жизнь солдат, проходящих службу по призыву, абсолютно не зависит от достигнутых результатов ратного труда. Сержанты как класс в Российской армии отсутствуют.
Такая нерадостная картина, к сожалению, весьма характерна для огромного большинства полков Российской армии. Продолжающиеся на протяжении последних лет непрерывные сокращения боевого и численного состава ВС привели к тому, что все офицеры и генералы постоянно «сидят на чемоданах»: если их часть не будет расформирована сегодня, то это непременно произойдет с ней завтра. Служивым надо думать не о родине и армии, а о собственной семье. Можно смело говорить о появлении в массовом офицерском сознании своеобразного «комплекса временщика» – жить только сегодняшним днем. А боевая учеба и воспитание будущих бойцов строятся в первую очередь на многолетних традициях. Рассчитывать в таких условиях на проявление в будущих боях коллективизма, боевого духа и высочайшей выучки было бы вряд ли оправданно.
* * *
В американских уставах буквально железом вписаны следующие строки: «Залогом успеха в бою является боевая подготовка. Она должна быть в центре внимания командиров всех степеней в мирное время и продолжаться в зонах боевых действий и в военное время. С началом боевых действий личный состав подразделения, части и соединения будет воевать так же хорошо или плохо, как они были подготовлены в предшествующий период». На словах эти аксиомы вроде бы признаются и в Российской армии, однако аналогичные строчки в наших уставах и наставлениях отсутствуют.
Отметим, в советский период мероприятия боевой и оперативной подготовки в вооруженных силах проводились с немалым напряжением. Тем не менее начало очередного военного конфликта практически постоянно заставало войска врасплох. Мгновенно выяснялось, что якобы готовые к войне в целом соединения и части вовсе не готовы к действиям во вполне конкретных условиях. Это подтверждает любая кампания прошлого века: от советско-финляндской войны (1939—1940) до афганского похода (1979—1988).
Все допущенные недоработки и недочеты такого свойства, что для предупреждения их вовсе не требовалось выдающихся военных знаний и какого-то особенного дара предвидения. В частности, в 1939 году без большого воображения можно было догадаться, что зимой в лесу потребуются теплое и сравнительно легкое обмундирование, средства обогрева, незамерзающие ружейные смазки, а в 1979 году всего-навсего учесть, что в горной местности никак не обойтись без специального снаряжения, экипировки и соответствующим образом подготовленных подразделений. И боевые действия в Чечне в условиях плотной городской застройки стали крайне досадной неожиданностью для Российской армии, как будто никогда в отечественной военной истории не было Сталинграда и штурмов многих европейских столиц. Таким образом, провальный по всем показателям дебют в любом вооруженном конфликте – характерная черта Российской армии в XX веке. Копившиеся в течение последних двадцати лет проблемы привели к обвальному снижению уровня оперативной подготовки штабов и боевой подготовки личного состава. Упор на малозатратные формы обучения, экономию ресурсов, возрастание доли условно проводимых мероприятий привели к полной недееспособности командиров и штабов во время организации и проведения крупных войсковых учений и маневров. У сегодняшних генералов Российской армии нет навыков действий на местности крупных контингентов войск. Не лучше и с подготовкой офицеров звена «взвод – рота – батальон». Говорить о творческом переосмыслении имеющегося военного опыта и вовсе не приходится – для этого нет материальной базы.
* * *
Значительные промахи в оснащении армии вооружением и военной техникой также стали стойкой приметой начала любого военного конфликта. Почти сразу после первых выстрелов выяснялось, что необходимого для ведения современной войны вооружения попросту нет или в лучшем случае не хватает. Приходилось констатировать, что в очередной предвоенный период оборонно-промышленный комплекс производил явно не то или далеко не в требуемом количестве. Наконец, армии практически никогда не хватало вооружения и техники для ведения действий в особых условиях – в горах, лесах, пустынях, городах. Как правило, ситуация выправлялась уже по ходу конфликта, причем допущенные ранее ошибки оплачивались достаточно дорогой ценой. Многие недочеты концептуального характера в ходе как скоротечных, так и длительных кампаний не удавалось устранить до самого конца вооруженного противоборства. Например, всю Великую Отечественную войну ВВС Красной армии не располагали фронтовыми бомбардировщиками необходимого качества и в нужном количестве. Это позволяло германской армии практически без воздействия со стороны РККА производить в непосредственной близости от линии боевого соприкосновения любые перегруппировки и выдвижения войск. Подобные примеры можно приводить десятками.
Но еще более тяжелая ситуация с обеспеченностью армии вооружением и военной техникой сложилась сегодня. Средства, выделяемые бюджетом на их закупку, ремонт и эксплуатацию, составляют всего два-три процента от потребности. В войска поставляются лишь единичные экземпляры новых образцов вооружения, военной и специальной техники. Помимо этого, недостаточное выделение средств на проведение научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ тормозит разработку перспективных образцов вооружения и военной техники.
Образовался своеобразный разрыв между поставленными задачами и способностью ВС их выполнить из-за нехватки техники необходимого уровня. В результате старения парка вооружения и военной техники доля современных образцов ежегодно снижается на 8 – 10 процентов и в среднем составляет около 20 процентов от общего количества. Между тем в армиях ведущих стран мира этот показатель – не менее 70 процентов.
Особую тревогу вызывает состояние запасов расходных материальных средств, прежде всего по боеприпасам и по номенклатуре тыла. Отсутствие закупок не позволяет осуществлять их накопление до установленных норм и своевременно производить обновление. По отдельным видам боеприпасов запасы составляют не более пятой части от нормы.
В идеале, с учетом естественного обновления вооружения и военной техники, уровни годовых объемов поставок техники в Российскую армию и флот сегодня должны составлять: 850 танков, 1300 боевых бронированных машин, 800 артиллерийских орудий и минометов, 250 боевых самолетов,120 ударных вертолетов, до15 подводных лодок и надводных кораблей различных классов. Пока эти сравнительно небольшие цифры для державы, претендующей на звание великой, остаются недостижимой мечтой военных и представителей оборонно-промышленного комплекса.