Все молчат, обдумывая ситуацию, которую стандартной назвать никак не возможно.
В офисе российского бюро подсектора Интерпола по борьбе с терроризмом сейчас более людно, чем обычно. Все сидят, только один руководитель бюро, как всегда бывает, когда он что-то продумывает, просто говорит или анализирует, разбирая варианты очередной задачи, ходит от окна до двери и обратно. И временами в окно выглядывает, словно там выискивает подсказку на вопрос, который сразу не может разрешить. Эту его давнишнюю привычку все знают и потому относятся к такому «гулянию» с пониманием. Говоря языком прикладной психологии – обычный работающий идеомоторный акт, активизирующий привычные процессы.
На сей раз присутствующие разделились на две группы. На привычных местах сидят все сотрудники подсектора. Двухметровый гигант Виктор Юрьевич Гагарин по прозвищу Доктор Смерть, бывший майор медицинской службы, сидит в большом кресле перед компьютером и скребет пальцами, как граблями, свою жесткую бороду с обильной проседью. Его длинные, слегка вьющиеся волосы заброшены за плечи. Бывший альфовец из первого состава прославленного подразделения Андрей Вадимович Тобако спокойно смотрит в чистый лист бумаги, что положил перед собой, но не берет в руки ручку, лежащую на этом же листе, и ничего не записывает. Не тот случай, чтобы оставлять на память заметки. Привычно в углу поставил стул Дмитрий Дмитриевич Лосев по прозвищу Дым Дымыч Сохатый и слушает разговор с полузакрытыми глазами, словно бы и совсем невнимательно, хотя все запоминает. Справа от него, верхом оседлав стул, сидит молчаливый чечен Зураб Хошиев. Рядом с плотно прикрытой дверью в мягком кожаном кресле с высокой спинкой почти тонет маленький капитан – Виталий Пулатов, или просто Пулат. Он слушает командира и листает какой-то альбом с рисунками жены Басаргина – Александры, по профессии художницы, но часто помогающей по мере сил мужу и сотрудникам подсектора. Неразлучный товарищ Пулата Алексей Ангелов, или просто Ангел, занимает место посредине между своими и гостями. Почесывает подбородок. Ангел, по отцу болгарин, часто жалуется на своего волосатого родителя и на собственные гены, заставляющие его бриться дважды в день. Отсюда и привычка подбородок почесывать. Место, занятое Ангелом, понятно, потому что гостей привел его сын Сережа Ангелов, командир оперативной группы быстрого реагирования специального антитеррористического подразделения ООН «Пирамида». С младшим Ангелом пришли его помощники – японка Таку, нигериец Селим, мексиканский индеец Джон, больше похожий лицом на китайца или среднеазиата, и малазийский хакер Лари. Пришли с просьбой о сотрудничестве в деле, которое им разрешить собственными силами невозможно. Но, как оказалось, интерполовцы от просьбы в восторг не пришли.
– И что мы еще можем сделать?.. Вы тоже в наше положение войдите... – хмуро говорит Басаргин. – Мы понимаем вашу обеспокоенность действиями, которые предпринимает Талгат Абдукадыров, но сами не имеем возможности приблизиться к тем данным, которые вы ищете, и никак не можем помочь вам. Не просто потому, что у нас нет допуска к совершенно секретным документам ГРУ, поскольку являемся сотрудниками не российской, а международной силовой структуры. Я просто не могу, не имею права рассматривать это дело так же широко, как рассматриваете вы. И мои сотрудники не могут. Попросту говоря, я категорично запрещаю им это. Все мы бывшие российские офицеры, все мы давали присягу на верность своей стране. Присяга дается не на срок службы, а на всю жизнь. И вы, Сережа, тоже в свое время давали такую же присягу, но этот вопрос я оставляю целиком на вашей совести... А сейчас вы предлагаете нам помочь вам в сборе материалов по вопросу, который, несомненно, является военной тайной...
– Военной тайной СССР... – поправляет Селим и улыбается двумя рядами прекрасных белых зубов. – А не военной тайной России...
– Россия является прямым правопреемником СССР. Она даже долги СССР до сих пор выплачивает. И те советские тайны автоматически стали тайнами России. То есть, говоря нормальным, всем понятным языком, вы предлагаете нам заняться конкретным шпионажем в ущерб собственной стране, а мы видим это неприемлемым. Лично я вижу это таким образом. Но думаю, что и другие сотрудники бюро нашего подсектора относятся к вопросу точно так же...
– Но мы же в данном случае представляем не страну противника, политического или военного... – устало возражает младший Ангел. – Мы представляем международную организацию, в которую входит и Россия. Более того, наша организация создана при прямой поддержке российских органов власти. И мы ставим при этом перед собой цели не по усилению какой-то определенной силы, а по предотвращению реальной угрозы создания, по сути дела, нового типа шахидов, против которых практически не может существовать средств заблаговременного определения... Или берсерков, если вам угодно... Этот термин тоже подходит под определение... Или даже зомби, которых можно «включить» какой-то определенной командой на уничтожение себе подобных, в том числе, насколько нам известно, и друг друга... СССР – единственная страна в мире, которая когда-то сумела достичь определенных успехов в создании этих суперсолдат. Но СССР же от этой системы отказался, признав ее чрезвычайно опасной и малоконтролируемой. Следовательно, вам эта технология, доставшаяся России по наследству от СССР, тоже не нужна. Не только по временному, как я считаю, недостатку средств, но и по всем остальным параметрам. Но когда она попадет в руки террористам, мы можем ожидать тиражированной резни в разных районах мира. В любом месте, где террористам угодно оказать давление на правительство или даже правительства, в любой стране... Традиционный шахид, взрывая себя, уничтожает двух-трех стоящих рядом с ним человек... А «включенный» будет способен за несколько секунд уничтожить десяток. И это прежде, чем ему смогут оказать сопротивление. А если сразу не смогут, то число погибших возрастет в несколько раз...
– Это все звучит красиво и впечатляюще... Отдельными местами даже убедительно. Ну, если и не убедительно, то, по крайней мере, с долей истины... Только я не понимаю, где гарантия того, что эта технология обязательно и непременно попадет в руки Абдукадырову, – пожимает плечами вдумчивый Андрей Тобако. – То, что Абдукадыров служил в спецназе ГРУ, вовсе не говорит, что он знает все, что связано с этой специализированной единицей Российской армии. И донесения ваших осведомителей могут рассказывать только о стремлении Абдукадырова чего-то достичь, а вовсе не о том, что это достижимо.
– У него уже есть часть необходимых сведений, – говорит Сережа. – К сожалению, мы даже не знаем, какие сведения стали ему доступны. Но мы знаем, что он имеет конкретные пути для добывания остального. У нас же этих путей нет и нет надежды найти их, поскольку мы не можем применять те же методы, что и Абдукадыров.
Басаргин останавливается у двери и чуть наклоняется в ее сторону. Создается впечатление, будто он слушает, что происходит в коридоре, где сейчас никого нет и быть не может, потому что сложный для любой отмычки замок он лично закрывал, принимая гостей. И отвечает, стоя вполоборота к слушателям. Ему не хочется смотреть в лица людям. Слова говорятся такие, что смотреть не хочется...
– Тем не менее мы просто не имеем права не сообщить о вашем интересе российским контролирующим органам. Я понимаю, что вам это выслушивать неприятно, так же как и мне это говорить. Все-таки между нашими группами установилось взаимопонимание, которым стоит дорожить. Однако ситуация такова. С другой стороны, я могу с уверенностью процентов на десять предположить и иное развитие событий. Может быть, наше сообщение сыграет положительную роль, если ФСБ самостоятельно возьмется за решение этого вопроса. Я даже не могу дать гарантию, что она категорично откажется подпустить вашу группу к своим мероприятиям. Но я согласен на всякий случай попробовать совместить необходимое и полезное, – говорит Басаргин и вздыхает, потому что сам оценивает задачу, которую ставит перед собой. – Я попрошу генерала Астахова из штаба «Альфы» встретиться с вами и выслушать ваши опасения.