— Мы, — сказал он, — пошлем вам и кадры, которые вы запросили у нас, и они не пожалеют себя, чтобы помогать вам всеми силами, но, известно, они не навсегда останутся в Албании. Поэтому, товарищи, вам надо подготовить свои кадры, своих специалистов, которые заменят наших. Это важный вопрос. Сколько бы ни приезжало к вам иностранных кадров, все равно вам надо иметь свои кадры. — Поэтому, товарищи, — посоветовал он нам, — вам надо открыть свой университет, который станет крупным центром подготовки будущих кадров.
— Мы уже открыли первые институты, — сказал я товарищу Сталину, — ив них работа идет, но мы еще делаем только первые шаги. Кроме опыта и учебников, у нас нет и необходимых кадров для открытия университета.
— Главное — приступить к делу, — сказал он нам, — затем шаг за шагом все пойдет своим чередом. Мы, со своей стороны, поможем вам и литературой и специалистами с тем, чтобы увеличилось число высших институтов, составляющих базу для открытия в будущем университета. — Советские специалисты, — сказал нам дальше товарищ Сталин, — будут получать от албанского правительства зарплату наравне с албанскими специалистами. Не предоставляйте им никаких льгот по сравнению с вашими специалистами.
— Советские специалисты приезжают издалека, — ответил я ему, — и мы не можем выплачивать им такую же зарплату, что и нашим.
Товарищ Сталин сразу возразил мне:
— Нет, нет, пусть приезжают они из Азербайджана или какого-либо другого уголка Советского Союза. У нас свои правила относительно материального обеспечения специалистов, которых мы посылаем на помощь братским народам. Они обязаны работать всеми силами, как революционеры-интернационалисты, работать на благо Албании так же, как работают и на благо Советского Союза. Нужную разницу в окладе будет выплачивать им Советское правительство.
Поблагодарив товарища Сталина, я поставил вопросы о нужных нам специалистах для геологических и гидроэлектрических исследований, о строительстве железных дорог и о ряде проблем, связанных с перспективами нашего промышленного развития. Положительно ответив на поднятые мною вопросы, он задал мне ряд вопросов: имеется ли у вас много крупных рек для сооружения гидростанций? богата ли Албания углем?
Я ответил товарищу Сталину, а затем спросил его, можно ли нам будет направить в Советский Союз определенное число кадров специализироваться по отдельным профилям, в которых испытываем острую и срочную нужду. При невозможности, сказал я ему, желательно откомандировать к нам в Албанию нескольких специалистов из Советского Союза для подготовки наших кадров на месте.
Товарищ Сталин сказал мне:
— В этом отношении лучше будет послать нам нескольких инструкторов в Албанию, потому что, если приедут ваши люди в Советский Союз, то понадобится более длительное время на их подготовку; ведь предварительно им надо овладеть русским языком.
Товарищ Сталин порекомендовал нам обратиться в Министерство иностранных дел Советского Союза и добавил:
— Мы поручили товарищу Вышинскому вести все переговоры, поэтому со всеми запросами обращайтесь к нему.
Я сказал товарищу Сталину, что в общих чертах это и был круг вопросов, которые я хотел обсудить с ним в связи с внутренним положением в Албании, и выразил ему желание кратко проинформировать его об отношении Албании к международному политическому положению. Он посмотрел на часы и спросил меня:
— Хватит 20 минут?
— Немного больше, товарищ Сталин, если возможно, — ответил я ему.
Объяснив ему наши натянутые отношения с Югославией, я рассказал товарищу Сталину о политике жестокого террора, которую проводит клика Тито в отношении албанцев в Косове, Македонии и Черногории.
— Много ли албанцев проживает в Югославии? — спросил меня Сталин. — Какого они вероисповедания?
— Больше миллиона албанцев, — сказал я ему (Вышинский в этот момент выразил свое удивление этим внушительным числом, о котором, по всей видимости, он раньше не слыхал), и продолжил: — Почти все они мусульманского вероисповедания.
— Как же они не ассимилированы славянами, какие связи поддерживают албанцы, живущие в Югославии, с теми, которые живут в Албании? — спросил опять Сталин.
— Албанцы, проживающие в Югославии, — сказал я товарищу Сталину в ответ на его вопрос, — во все времена отличались пламенным патриотизмом и прочными связями со своей Родиной и со своими соотечественниками. Они всегда решительно противопоставлялись лихорадочным экспансионистским и ассимилирующим усилиям великосербских и великославянских реакционеров, и отстаивали свою албанскую принадлежность во всех отношениях.
Ныне клика Тито в Косове и в других местах, где живет албанское население— в Черногории и Македонии, — проводит ту же линию и прибегает к тем же методам, к которым прибегали им подобные — царь Александр и другие в свое время. Для белградской клики Косово является весьма уязвимым местом, поэтому она там чинит сильный террор, прибегает к массовому выселению, арестам, каторжному труду и принудительному призыву в армию, а также к массовой экспроприации людей. Албанское население подвергается гонениям в титовской Югославии особенно потому, что нынешним югославским руководителям хорошо известны патриотические и революционные черты тамошнего албанского населения, они хорошо знают, что национальная проблема для этого населения всегда была кровоточащей раной, требующей лечения…
Товарищ Сталин несколько раз повторил, что, если албанское правительство будет проводить осмотрительную, умную, прозорливую политику, его дела пойдут хорошо.
Касаясь значения, которое имеет признание нашей страны на международной арене, он спросил меня:
— Какое еще государство стучится к вам в дверь для установления дипломатических отношений? Как у вас дела с французами?
— С французами, — пояснил я, — мы поддерживаем дипломатические отношения. У них представительство в Тиране, а у нас свое в Париже.
— А с Соединенными Штатами Америки и Англией?
— Не поддерживаем дипломатических отношений, — ответил я ему. — Соединенные Штаты Америки еще в 1945 году поставили нам условием для установления таких отношений признание действительными всех соглашений, заключенных ими с антинародным правительством Зогу. Эти соглашения мы не можем считать законными, ибо они носят кабальный характер, и это дословно отмечено Перметским съездом. (I Антифашистский Национально-освободительный съезд проходил в освобожденном городе Пермет с 24 по 28 мая 1944 года и заложил основы нового, народно-демократического албанского государства. В частности, съезд постановил «отменить все заключенные правительством Зогу с иностранными государствами политические и экономические соглашения, противоречившие интересам албанского народа». — Прим. авт.)
— В свою очередь, англичане, — продолжал я, — хотят иметь военные базы в наших портах, а затем признать нас. Они уже давно добиваются осуществления этих целей. В то время, когда мы уже уничтожили нацистские войска и освободили почти всю страну, англичане, через некоторые находившиеся у нас свои военные миссии и под маской союзников по антифашистской войне настоятельно требовали, чтобы они, как «союзники», своим отрядом принимали участие в нашей операции по уничтожению немецкого гарнизона, расквартировавшегося в Саранде, нашем порту на Юге. Мы приняли их предложение при условии, однако, чтобы как только операция будет завершена, они сразу вернулись туда, откуда приехали, в море. Операция закончилась, а англичане не только хотели оставаться там, но и стремились пробраться в глубь страны. Генеральный штаб Национально-освободительной армии направил им ультиматум, требовавший, чтобы они немедленно покинули нашу территорию, иначе они будут боем сброшены в море. После нашего ультиматума англичане сели в свои корабли и вернулись в Грецию. Однако от своих намерений они не отказывались.