Ратилов лишь вздохнул в ответ.
На второй части лекции Вальцеферов не появился. Когда в аудиторию вошел один майор Счастливый, Александр толкнул старшего лейтенанта локтем в бок.
– Вывел ты из строя подполковника. Здорово долбанул.
– Не перебарщивай, – тихо ответил Ратилов, проявляя скромность. – Он сам долбанулся, потому что не ожидал этого броска. Самоуверенность в «рукопашке» наказывается. Это тебя напрямую касается с твоим хваленым ударом.
Александр принял укол молча и успокоился. Спорить со спецназовцем после демонстрации им своих боевых возможностей в группе курсантов никому, наверное, уже не захотелось бы.
Счастливый, оглядев аудиторию, прошелся перед своим столом и прокашлялся перед тем, как начать говорить. И говорить ему на первую же тему было, похоже, неприятно:
– Поскольку Вальцеферов у нас выведен, грубо говоря, из боевого строя, продолжать лекцию мне придется одному и сделать из практической лекции лекцию обыкновенную, без демонстрации элементов рукопашного боя. Будете напрягать извилины и самостоятельно вникать в мои слова. Впрочем, сейчас уже и демонстрировать, по сути дела, нечего. Обойдемся усеченным составом.
– А вы замените подполковника, – сказал голос из дальнего угла.
– Некем его заменить. Подполковник Вальцеферов – человек незаменимый.
– Так спецназовца возьмите. Ратилова… – последовал совет из другого угла.
– Невозможно, – ответил майор.
– Конечно, тогда после первого же показа некому будет читать теоретическую сторону, – со смешком сказал первый голос.
В аудитории громко засмеялись.
– Это, может быть, сказано чересчур громко, – добродушно улыбнулся майор. – ОМОН тоже кое-что умеет. Но в целом дело даже не в этом, а в том, что наш спецназовец представляет другую школу рукопашного боя, и нам трудно совместить наши навыки так, чтобы от показа была польза. Мы все же учим вас так, чтобы не покалечить противника. Вывести из строя – да, но калечить человека ни к чему, потому что за это придется отвечать, а милиционерам перед этим придется вас ловить. Возможно, и ОМОН задействуют, и тогда мы с подполковником Вальцеферовым будем в числе поисковиков. Зачем нам осложнять себе будущую жизнь? Удары карандашом и тому подобное, сами понимаете, только средство самозащиты без оружия. И наша школа относительно мягкая. А вот Ратилов обладает как раз кардинальными навыками. Его атака нацелена на то, чтобы покалечить противника.
– Неправда, – не согласился Станислав.
– Правда, – стоял на своем майор. – Я видел, как ты смазал окончание приема. Пощадил подполковника. А если бы выполнил все полностью, ты покалечил бы его. И это у тебя отработано, любой специалист заметит. Техника выполнения автоматическая, и от этого уже никуда не уйти. Разве что выпрыгнуть с балкона…
Счастливый не удержался и высказал лишнее. Правда, кроме самого Станислава, никто не понял сказанного.
– Система рукопашного боя спецназа ГРУ направлена не на то, чтобы покалечить противника, а на то, чтобы уничтожить его, – категорично заявил старший лейтенант. – Иначе в боевой схватке и быть не может.
– Я примерно это и хотел сказать, только слегка сгладил углы, – признался Счастливый. – И потому нам трудно совместить наши навыки. ОМОН обучен работать на задержание, вы обучены работать на уничтожение. А это две большие разницы не только в технике, но и в основополагающих принципах.
С этим трудно было не согласиться, и потому Ратилов, не ответив, перевел разговор в другую плоскость.
– А что с подполковником? Не продышался? Обычно после такого удара в себя приходят быстро, если печень не больная…
– В предпоследней командировке в Чечню, когда нас предал и подставил чеченский спецназ, подполковник Вальцеферов получил пулю снайпера в печень. Бронежилет не выдержал. Его оперировали, часть печени удалили; сейчас все вроде бы нормализовалось, он успел еще в одну командировку туда же съездить, но чувствительность печени к ударам повышенная.
– Понятно, – кивнул Станислав. – Печень обладает способностью к регенерации. Даже ампутированные участки восстанавливаются.
– А как вас предали? – спросил тот же голос, что предлагал перевести Ратилова из курсантов в преподаватели.
– Это не тема лекции. Как-нибудь, может, расскажу. Сам Вальцеферов это лучше расскажет, потому что я в то время в штабе сидел… Ладно. Не будем отвлекаться, – майору Счастливому не слишком хотелось обсуждать служебные дела.
А Ратилов сразу вспомнил…
Сам он в той командировке не встречался с омоновцами, но обсуждение этого случая шло громкое и в разных инстанциях. Не обошло оно стороной и армейские части, командированные в район Северного Кавказа. Тогда отдельный сводный отряд ОМОНа, состоящий из бойцов трех областных центров, выследил и блокировал в долине большую и хорошо вооруженную банду боевиков. В помощь омоновцам чуть не силой навязали батальон чеченского спецназа. Как ходили тогда разговоры и как уверяли сами омоновцы, понесшие значительные потери, чеченские спецназовцы находились с боевиками на прямой связи и предупреждали их о всех передвижениях ОМОНа. А в разгар боя, когда боевикам все же было уже некуда деться, выдвинули несколько групп в тыл союзникам и расстреливали своих же, хотя впоследствии отказывались это признать, заявляя, что в тыл ОМОНу вышли другие банды, о которых никто и никогда не слышал. Разборка прокуратуры, как всегда, ничего не дала, да и все знали, что прокуратура бессильна, когда сверху, из Москвы, спустили команду прикрыть дело. Москве были выгодны вялотекущие кавказские процессы без громких дел. Пусть и теракты иногда будут, но лишь бы со стороны и из-за границы все выглядело спокойным, без откровенных военных действий. А то, что за иллюзию спокойствия проливается кровь, никого не волновало. И если руководители школы «Вальгалла» участвовали в том бою и даже пострадали в нем, ясно, откуда берется направленность лекций. И Ратилов, знающий немало подобных случаев, готов был в какой-то мере поддержать такую направленность. Ну, если не поддержать, то принять с пониманием…
Майор, ходивший туда-сюда перед столом, кажется, устал и сел. В этот раз стол стоял совсем не так, как на «вводной лекции», и лицо Счастливого было хорошо видно. Ратилову показалось, что майор никак не может сосредоточиться на лекции и его мысли витают где-то далеко отсюда. Но через десяток секунд раздумий Счастливый вздохнул и все же начал:
– Во второй части лекции хочу рассказать вам о различных манерах ведения рукопашного боя и по возможности дать сравнительную характеристику той или иной манере. Это, кстати, важный момент, которому всегда уделяется непростительно мало внимания, хотя от правильного выбора тактики, как известно, зависит конечный результат. Это правило пришло в рукопашный бой из спорта и стало аксиомой – на каждый бой следует отдельно вырабатывать тактические варианты. Мы только кое-чему намереваемся вас научить, дать, грубо говоря, методику, а все остальное вы будете осваивать сами с тем упорством, которое соответствует вашему характеру. Упорство дается от природы не всякому. И потому, чтобы сразу отсеять неспособных к самосовершенствованию, мы начинаем с больших нагрузок. Люди, не имеющие характера, уйдут сами и предоставят нам возможность более тщательно готовить оставшихся. Об этом все были предупреждены, и обиды возникнуть не должно. Кроме того, если среди отсеявшихся будут желающие, мы можем трудоустроить их в охранном предприятии «Тор», что работает с нами в тесном контакте. Те, кто уже завтра решит, что следующий марш-бросок убьет его, могут обратиться к Максимычу – он, как наш президент, контактирует с «Тором» напрямую. В этом не будет ничего зазорного, поскольку нагрузки мы даем такие же, как даются подготовленным бойцам ОМОНа. Подготовленным, заметьте…