Хотя в государственном секретариате Бенелли считался вторым человеком после кардинала Вийо, фактически именно он руководил деятельностью этого департамента. И в качестве особого доверенного лица Павла VI, которому поручали улаживать возникающие конфликты, Бенелли не только знал, где какая собака зарыта, но и сам прятал концы в воду.
Бенелли выслушал рассказ патриарха Венеции, а когда тот закончил, монсеньор передал его высокопреосвященству еще одну чашечку кофе.
— Я, разумеется, не видел никаких документальных доказательств, — поспешил уточнить Лучани.
— А я видел, — ответил Бенелли. — Кальви сейчас владеет большинством акций «Банка каттолика дель Венето». 30 марта Марцинкус продал ему свои 37 процентов.
Бенелли нравилось знать факты и цифры, оперировать ими, делать выводы. Лучани только глаза раскрыл, когда тот рассказал, что Кальви заплатил 27 миллиардов лир (примерно 45 миллионов долларов) Марцинкусу, что продажа стала результатом сделки, разработанной совместно Кальви, Синдоной и Марцинкусом, о компании под названием «Пачетти», приобретенной Кальви у Синдоны после того, как стоимость ее акций была противозаконно и искусственно вздута на миланской фондовой бирже. Марцинкус же помогал Кальви скрыть суть этой и других операций от надзора Банка Италии, передав возможности Ватиканского банка в распоряжение Кальви и Синдоны.
Лучани пришел в замешательство:
— Что все это значит? — спросил он.
— Уклонение от уплаты налогов, нелегальное перемещение акций. Также я полагаю, что Марцинкус продал акции вашего венецианского банка по преднамеренно низкой цене и Кальви возместил разницу, разместив отдельно 31 миллиард лир в «Кредите Варезино».
Лучани негодовал:
— И какое это отношение имеет к церкви бедных? Ради Бога…
Бенелли поднял руку, успокаивая собеседника:
— Нет, Альбино, ради наживы.
— Папе об этом известно?
Бенелли кивнул.
— И что?
— Ничего. Не забывай, кто поставил Пола Марцинкуса во главе нашего банка.
— Святейший отец.
— Вот именно. И должен признаться, я полностью поддержал тогда это назначение. И после не раз сожалел об этом.
— И что же нам делать? Что я скажу своим священникам и епископам?
— Нужно сказать, чтобы они набрались терпения и ждали. Рано или поздно Марцинкус зарвется. Его ахиллесова пята — неуемная жажда папской похвалы.
— Но что он собирается делать с этими деньгами?
— Получить еще больше денег.
— С какой целью?
— Чтобы получить больше денег.
— А моим священникам придется доставать кружки для подаяния и скитаться за милостыней по Венето?
— Тебе придется запастись терпением. Я знаю, у тебя его хватит. Поделись им со своими священниками. Я найду ему применение.
Вернувшись в Венецию, Альбино Лучани пригласил епископов в свой кабинет. Он поделился с ними кое-чем, что узнал в Риме, и этого епископам хватило, чтобы понять, что «Банка каттолика» отныне потерян для епархии навсегда. Позже некоторые из епископов обсуждали случившееся, придя к выводу, что при кардинале Урбани ничего подобного не могло бы произойти. По их мнению, присущие Лучани доброта и великодушие — негодное оружие для борьбы против ИОР. Большинство прелатов, включая Лучани, продали остававшиеся у них акции банка, тем самым выражая неодобрение действий Ватикана. А Роберто Кальви в Милане обрадовался, отметив, что его брокеры приобрели для него еще один небольшой пакет акций прежнего венецианского «банка священников».
Альбино Лучани и многие представители духовенства закрыли свои счета в «Банка каттолика». Для патриарха Венеции перевод официальных счетов епархии в незначительный «Банко Сан-Марко» был шагом экстраординарным. Он доверительно сообщил одному из коллег:
— Деньги Кальви — грязные деньги. И сам этот человек с душком. После того, что мне довелось узнать о Роберто Кальви, я счетов не оставлю в его банке, даже если бы он предоставлял епархии ссуды без всяких процентов.
Затем Лучани попытался убедить директоров «Банка каттолика» изменить название, настаивая, что слово «католический» в нем является поруганием церкви в глазах всех католиков и оскорблением для них.
В Риме папа Павел VI вполне осознавал, какое дополнительное бремя отяготило область Венето после продажи «Банка каттолика». Джованни Бенелли убедил папу в конце концов вмешаться, но время было упущено, сделка состоялась, и банк перешел в руки Кальви. В ответ на настойчивые призывы Бенелли сместить Марцинкуса с поста президента ИОР, папа лишь беспомощно пожимал плечами, однако Павел VI надолго запомнил тот факт, что Лучани не встал во главе тех, кто открыто выступил с протестом против позиции Ватикана. Папа воспользовался первым же представившимся ему случаем, чтобы во всеуслышание вознести хвалу добродетелям человека, назначенного им патриархом Венеции. На аудиенции, данной папой венецианскому священнику Марио Феррарезе, Павел VI трижды повторил: «Передайте духовенству Венеции, что им надлежит любить своего патриарха, потому что он добрый, благочестивый, мудрый и высокообразованный человек».
В сентябре 1972 года, направляясь в Удине на Евхаристический конгресс, папа Павел VI сделал остановку во дворце патриарха Венеции. На глазах заполнившей площадь Святого Марка толпы папа снял с себя омофор и возложил его на плечи покрасневшего от смущения Лучани. Толпа обезумела от восторга: этот демонстративный поступок Павла VI говорил о многом, а ничего не значащие жесты ему были не свойственны.
Когда папе и архиепископу подавали кофе во дворце, Павел VI в конфиденциальной беседе заметил Лучани, что до него дошли сведения о «небольших финансовых затруднениях местного духовенства». Узнав также, что Лучани собирает деньги для учреждения центра для умственно отсталых в Маргере, папа выразил свое одобрение подобным начинаниям и заявил, что хотел бы сделать персональное пожертвование. У итальянцев, которые хотя и считаются едва ли не самой разговорчивой нацией, зачастую многое остается невысказанным, но все понимают, о чем идет речь.
Полгода спустя, в марте 1973 года, папа возвел Альбино Лучани в кардинальский сан. Какие бы опасения венецианский патриарх ни испытывал по поводу финансовой политики ИОР, Лучани был убежден, что он в долгу перед Павлом VI и обязан сохранять полную лояльность по отношению к папе. Кроме того, итальянские епископы находятся на особом положении по отношению к Ватикану. Контроль над их действиями со стороны Святого престола является очень жестким, а за любые проступки, реальные или предполагаемые, наказание следует гораздо быстрее.
Став кардиналом, Лучани узнал, что Оттавиани и другие реакционеры в курии вовсе не склонны выказывать покорность Павлу VI и всецело ему подчиняться, а в действительности вовлечены в долгое и ожесточенное противостояние с папой. Почти неприкрыто они стремились свести на нет все позитивные решения исторического Второго Ватиканского собора. Выступая с речью перед остальными кардиналами, недавно возведенными в этот сан, и в присутствии Оттавиани и его клики, Альбино Лучани отметил: «У Первого Ватиканского собора есть много приверженцев, их будет много и у третьего. Однако сторонников решений Второго Ватиканского собора гораздо меньше».