Но фуры пока не было. Пришлось ждать ее, завалившись в пыльную траву рядом с дорогой. Движения на дороге почти не было. В ночное время в этих местах предпочитают не ездить, зная, что поляки большие любители пограбить. Не все, конечно, но на приграничных дорогах орудует много банд, которые заставляют участников международных грузовых перевозок передвигаться по преимуществу большими группами, которые могут за себя постоять. Несколько лет назад во многих регионах России обстановка на дорогах была такая же. Сейчас стало спокойнее. А в Польше дорожный разбой процветает со Средневековья и считается доблестью.
Дважды машины все же проходили, но их фары не высвечивали спрятавшуюся группу. Потом быстро проехал большой и высокий туристический автобус с украинским флажком на номерном знаке. И только когда большегрузный фургон «Форд» остановился на условленном месте, подполковник Свентовитов высунулся и сумел рассмотреть освещенный фонарем подсветки российский номер. Машина пришла за ними. Водитель уже открывал задние двери кузова.
– Вперед! – прозвучала команда.
С водителем не разговаривали. Он просто держал дверцу распахнутой, пока спецназовцы запрыгивали в кузов, и закрыл, когда последним запрыгнул туда старший лейтенант Корсаков. Кузов был заполнен коробками с каким-то оборудованием. Но между коробками оставался узкий проход, где можно было устроиться небольшой группе. Была возможность даже сесть, правда, сидеть пришлось прямо на полу. «Форд» плавно тронулся. Движение в сторону Кракова началось успешно и точно в соответствии с планом.
Однако проехали недолго. Тяжелый грузовик слегка завилял, отчего ящики в кузове встряхнулись, как и спецназовцы. А потом машина и вовсе остановилась. Такая остановка планом была не предусмотрена. Просчитывалась, конечно, как неожиданность остановка машины дорожной полицией. Но водитель фургон опечатал печатью польской таможни, и полиция обычно опечатанные машины не открывает, удовлетворяясь проверкой документов. Следовало сидеть тихо. Только сам Валентин Александрович вместе с оказавшимся рядом с дверьми старшим лейтенантом Лассовским прислушались к происходящему. И, к своему удивлению, услышали нормальную русскую речь. Хотя, скорее, не русскую, а белорусскую или украинскую, хотя говорили, обращаясь, видимо, к водителю, именно по-русски:
– Что тебе с этой пломбы! Ты еще не понял ничего? Это уже наш груз…
Разговор велся явно агрессивно. И послышался звук другой машины, подъехавшей к «Форду». Причем машина, видимо, пятилась, потому что кто-то крикнул какую-то предупреждающую фразу, но уже не на русском языке.
Двери начали открываться.
– Готовность! – дал команду подполковник Свентовитов, поднимая свой автомат с уже навернутым глушителем.
Работа была, конечно, грязной и неприятной. Но ответственность за операцию была выше ощущений приятности или неприятности. Свидетелей проникновения в Польшу вооруженной группы спецназа, даже при том, что бандиты не могут знать, что имеют дело со спецназом, оставаться не должно.
Двери распахнулись сразу в две стороны, и водитель «Форда», зная, что сейчас произойдет, резко отпрыгнул в сторону. Четыре короткие и негромкие автоматные очереди раздались почти одновременно. И вслед за ними еще две. Оставалось еще решить проблему водителя подошедшего задом грузовика, и, чтобы не спугнуть его раньше времени и не дать уехать, Лассовский, сделав круг, побежал к кабине со стороны дороги. Водитель обычно смотрит больше в левое зеркало, а через правое он мог увидеть только то, что в темноте промелькнула какая-то фигура, и это не должно было вызвать подозрений.
Еще одна короткая очередь показала, что и там все закончилось. Во второй машине, в ярко-желтом длинномерном микроавтобусе «Фольксваген», стоящем впереди «Форда», никого не было. Там даже стрелять не пришлось…
1. Западная Украина, граница с Польшей. Польша. Дагестанцы. Серьезные конкуренты с серьезными намерениями
Эфенди Шахмарданов рядом с этим рослым и объемным парнем, носящим трезубец на нарукавной эмблеме, смотрелся просто мальчиком.
– Зря ты, однако, Грицко, так на свой живот надеешься, – сказал Эфенди с усмешкой. – Живот в деле не помощник, а помеха.
Живот у Грицко в самом деле был пусть и не слишком великим, но великоватым для хорошего бойца. Сам он, впрочем, признавать этого не хотел.
– У меня сила не в животе, а в руках. Я своей рукой, – Грицко показал раскрытую ладонь, в которой могли уместиться две руки Шахмарданова, – из двухпудовой гири могу сок выжать.
– Покажи-ка нам, как это делается, – попросил Абдул-Межид Даниялов, эмир джамаата.
Двухпудовая гиря стояла неподалеку, рядом с палаткой, в палаточном лагере молодежного крыла украинского националистического движения «Рух». Грицко, который работал в лагере инструктором и отвечал за физическую подготовку живущей в лагере молодежи, усмехнулся:
– Да, понимаешь, Абдул-Межид, гири сейчас пошли какие-то… Сока в них мало. Сейчас все плохое, не то что десять лет назад… Никак гири эти нам тоже из Китая везут.
Они разговаривали на русском языке, потому что украинцы не знали дагестанского, а дагестанцы не знали украинского, но и те, и другие вполне сносно владели русским, хотя разговаривали на нем неохотно. Но здесь другого выхода не было.
Абдул-Межид, бывший когда-то, давным-давно, хорошим тренером по вольной борьбе, хорошо знал, что с Шахмардановым даже такому великану, как Грицко, не справиться. Если бы Эфенди не ушел в горы, он бы уже стал, может быть, и чемпионом мира по боям без правил. По крайней мере, до завершения спортивной карьеры он успел выиграть кучу различных турниров. И сам Даниялов гордился, что в его джамаате есть такой боец, который однажды голыми руками изуродовал троих вооруженных ментов, пытавшихся его без причины задержать. Гордый характер горца не потерпел унижения, а что менты всегда пытаются всех унизить, это знает в Дагестане каждый. Потому и бьют там ментов. Это происшествие, кстати, и заставило парня уйти в горы.
– А что Грицко может сделать с рукой человека, если его схватит! – засмеялся другой местный инструктор, имени которого Абдул-Межид не знал.
– Надо сначала схватить, – сказал в ответ Эфенди. – У нас это называется захватить. Захват делают для проведения приема. Но если просто кто-то схватит, может и без руки остаться.
– Это как? – не понял Грицко, но продолжал самодовольно улыбаться.
– При любом захвате, даже самом сильном, есть возможность провести контрприем и вывернуть сустав. И чем человек крупнее, тем суставы у него слабее. Не в абсолютном измерении, а в отношении к весу тела. Это давно известно. Попробуй схвати меня…
Это была уже провокация со стороны Эфенди. Шахмарданов умел провоцировать.
Эмир знал, что он за несколько секунд скрутит этого Грицко – или руку сломает, или сустав вывернет, что тоже приятных мгновений никому не доставит. Но кто в этом случае поведет дагестанский джамаат в Польшу? Грицко много раз туда ходил. Поляки не любят украинских националистов, потому что еще в прошлую отечественную войну националисты много польских деревень уничтожили вместе с жителями. Тем не менее Грицко, как Даниялову сказали, ходил в Польшу больше десятка раз, и ходил вообще без документов, никому на глаза не попадаясь. А польским языком он владеет не хуже, чем родным украинским, и поляки вообще его за своего принимают.