Но правительство, также как и его политические оппоненты, боялось, что народ не выдержит и выйдет на улицы. Оно отчаянно просило у западных стран гуманитарную помощь в любой форме, лишь бы стрелка социального напряжения не перевалила за красную критическую черту. Из США и стран Европейского Союза поступали значительные партии консервов из военных, ставших ненужными, запасов муки, риса, сухого порошкового молока. Эти продукты частично распределялись по больницам, школам, обществам ветеранов. Но большая часть продовольствия просто-напросто разворовывалась и поступала в продажу уже как обычный коммерческий товар. Десятки тысяч городских и муниципальных чиновников заработали тогда свои первые миллионы на народной нужде.
Либерализация цен сыграла одновременно роль ликвидатора всех банковских сбережений граждан России. До начала 1992 г. люди привычно хранили свои скромные накопления в отделениях Сберегательного банка. Он был единственным, к тому же правительственным банком страны, в силу этого у народа не было выбора, а следовательно, и не было сомнений по вопросу о надежности. Общий объем накоплений населения, хранившийся на счетах физических лиц, превышал 100 млрд. рублей, что к началу либерализации цен соответствовало примерно такой же сумме в американских долларах. Вот эта сумма буквально в одночасье аннигилировалась, испарилась, перестала существовать, что повергло население не просто в шок, а в состояние глубокой комы. Российское правительство не моргнув глазом отказалось от всех внутренних займов, обобрало население. В то же время оно не поспело поступить так же в отношениях с западными кредиторами, перед которыми покорно признали все долги, включая советские, и дали обязательство выплатить их в соответствии с обязательствами. Подобные операции сходят с рук только в таких обществах, где морально подавленный народ не имеет авторитетной и решительной оппозиции, способной защитить его права.
Вспоминаются отчаяние и горе людей, всю жизнь трудившихся во имя государства и теперь обманутых и обобранных до копейки. В Рязанской области, Скопинском районе, в селе Алмазово жила у меня тогда двоюродная сестра Шишкова Манефа Иосифовна, солдатская вдова, неутомимая труженица, как и большинство русских крестьян. Одна она, уже в возрасте под 80 лет, из года в год сдавала по государственным поставкам около тонны мяса, полпуда овечьей шерсти, десятки шкур и множество другой сельскохозяйственной продукции. Работала, как пчела или муравей, который не думает о личной выгоде, потому что детей и близких родственников у нее не было, а личные потребности были минимальными. Сдавая весь прибыток от своего труда государству за низкие до смешного цены, она смиренно складывала эти доходы на сберегательную книжку в ближайшем отделении Сбербанка, вторично кредитуя таким образом государство. И набралось у нее на книжке к моменту явления в российском правительстве Егора Гайдара 11 тысяч рублей. По тем временам их хватило бы на покупку легкового автомобиля или трех мотоциклов с коляской, которые, кстати, имелись тогда в продаже в сельских магазинах. И внезапно, после одной передачи по радио о либерализации цен, все результаты многолетнего тяжелого сельского труда оказались развеянными по ветру, поднятому либеральными реформаторами, Манефа Иосифовна слегла, замкнулась, перестала вести привычное хозяйство, а через несколько лет тихо преставилась, так и не посмотрев в свои сберегательные книжки, не нужные никому. Таких жизненных драм по стране были десятки миллионов.
Невозможно забыть открытое письмо большой группы пожилых людей-пенсионеров, посланное через печать Б. Ельцину, в котором старики просили "всенародно избранного" построить благотворительные газовые камеры и крематории, куда они могли бы прийти и в пять минут завершить счеты с жизнью вместо того, чтобы страдать и мучиться неизвестно сколько лет. В начале 1992 г. Министерством юстиции в России было зарегистрировано 27 политических партий и около 800 общественно-политических организаций. Разница между ними едва заметна и обнаруживается только если рассматривать их в юридическую лупу на предмет допуска к участию в парламентских выборах. Все эти политические опенки, высыпавшие обильными кустами на подгнившем и упавшем стволе исторической России, не имели ни социальных корней, ни четкой, вразумительной программы, ни авторитетных общенациональных лидеров, ни организационных структур в регионах, ни даже заметных отрядов рядовых членов. По данным самих лидеров этих партий, представленным в Минюст (можно представить, как пылко летало их воображение), общая численность всех этих политических организаций не достигала и 300 тысяч. На одну партию едва приходилось около десятка тысяч, но и эту цифру нельзя считать близкой к правде. Вся цифирь была плодом недолгого глядения в потолок в неухоженной, случайно найденной прокуренной комнатенке, приспособленной под Центральный комитет очередной партии.
Российская политическая тусовка представляла собой в то время обширную ярмарку тщеславия. Создать "партию" или "общественно-политическое движение" считалось почти признаком хорошего тона, принадлежностью к высшему слою политической элиты. Сама регистрационная процедура была упрощена до крайности под влиянием демократического экстаза. Что ни день, в газетах появлялась информация о возникновении еще одной партии или объединения. Сейчас читателю уже мало что говорят такие названия, как консервативная партия России, национально-республиканская партия, партия конституционных демократов, крестьянская партия, народная партия... и десятки им подобных. В какой-то мере это была реакция на долгие десятилетия засилья одной партии-гегемона - КПСС, в какой-то - отражала отчаянную толкотню на политическом Олимпе с целью отвоевать себе место под солнышком. Безусловным можно считать только одно: размножение политических партий и общественно-политических движений и организаций ни в коей степени не отражало степень политической активности народа. Более того, все проводимые в 1992 г. опросы населения подтвердили факт углубления политической апатии масс. Показателем этого феномена является тот факт, что когда правительство и поддерживавшие его политические структуры "демократической" ориентации решили провести в августе 1992 г. празднование первой годовщины победы над "путчистами", то даже в Москве, где проживает основная масса людей, нажившихся на плодах этой победы, им не удалось собрать более 10 тыс. манифестантов. И в то же время альтернативный митинг, организованный организациями коммунистического толка и, в частности, "Трудовой Москвой", привлек примерно такое же число участников. Все замеры общественных настроений показывали, что больше половины населения разуверилось в политических силах и лидерах.
Стало очевидным разочарование населения в личности президента России Б. Ельцина. В период августовского кризиса 1991 г., во время "путча" ГКЧП его авторитет был действительно высоким. Тогда 85% опрошенных однозначно поддерживали Б. Ельцина, но после начала шоковых реформ, т. е. буквально с января 1992 г., рейтинг президента покатился устойчивыми темпами вниз. Вот показатели по месяцам: январь 1992 г. - 50%, февраль - 48%, март - 40%, апрель - 44%, май - 38%, июнь - 32%, июль - 32%, август - 30%.
Народ России не принял гайдаровские реформы, природным чутьем осознал их погибельность и, не веря никому из новоявленных спасителей, предпочитал топить свое горе в водке.