Позже, в 2000 г., другой видный финансист демократической эпохи - Михаил Задорнов, занимавший пост министра финансов, но большую часть времени возглавлявший различные финансовые комитеты Государственной думы, отвечая на вопрос о судьбе "украинских вкладов", ответил журналистам так: "Деньги вкладчиков давно ушли через бюджет в инвестиции, и реальных активов под ними не было" (Журнал "Российская Федерация сегодня" No 21 за 2000 год). В этой фразе соединены правда и ложь в равной пропорции. С одной стороны, он признает вместе с нами, что сбережения граждан "ушли через бюджет в инвестиции", а с другой - легкомысленно, по-гайдаровски неграмотно, утверждает, что "реальных активов под ними не было". Ведь самая элементарная логика подсказывает, что если деньги ушли в инвестиции, то они и стали реальными активами.
Вывод однозначен, Банковские сбережения российских граждан в 1991 г. имели материальную форму государственных инвестиций, т. е. стали частью государственного имущества. А коли так, то все вкладчики имели право на свою долю в этом имуществе в размере, соответствующем их денежному вкладу. Они должны были быть первыми среди возможных, потенциальных участников приватизационного процесса, но не были допущены к аукционам. Единственные законопослушные граждане, владельцы пусть рассеянного, но в совокупности весьма значительного легитимного капитала, были изгнаны из экономической жизни страны. Их имущество в размере 300 млрд. старых советских рублей было просто-напросто присвоено затем "новыми русскими", скупившими основную часть промышленных и иных предприятий страны. Ни в одну "демократическую" голову не пришла простейшая мысль компенсировать бывшие банковские вклады граждан пакетами акций приватизируемых государственных предприятий. Поразительно, что и наша структурная левая оппозиция почему-то пропустила мимо ушей такой, казалось бы, очевидный вариант.
Нелишне напомнить, что новая власть объявила себя правопреемницей старой. Новое государство - Российская Федерация выступает как правопреемница бывшего СССР, Б. Ельцин и его правительство заявили о том, что они признают все внешние долги СССР и будут исправно обслуживать их. И до сих пор Россия из кожи вон лезет, чтобы держать марку уважающего себя должника. А вот к собственному народу не было проявлено ни грана уважения: сбережения граждан, размещенные в государственных банках, по всем законам являются внутренним долгом государства и отношение к внутреннему долгу Должно быть равнозначным с внешними долгами. В США, например, внутренний долг значительно больше внешнего, но ни одному правительству не придет в голову просто отказаться признавать внутренний долг. Оно было бы просто сметено народным возмущением.
В составе Государственной думы работал до 1999 г. депутат от либерально-демократической партии (жириновец) Владимир Александрович Лисичкин - доктор экономических наук. Он много занимался вопросами приватизационной политики 1992-1997 гг. и даже написал небольшую книжицу под названием "Черная приватизация", изданную, правда, крошечным тиражом - 1000 экземпляров. Так вот он сравнивал действия российских приватизаторов с пиратским разбоем, бушевавшим в Новом Свете в XVI-XVIII веках. Тогда "приватизаторами" называли корсаров или каперов, которые получали от английских, французских или голландских монархов документ на право разбоя на воде и на суше в испанских колониальных владениях. Этот документ назывался либо "каперский патент" либо "приватизационное свидетельство", и он давал право "приватизировать все, что доступно в Новом Свете". Это сравнение недалеко от истины, ибо правовые основания для разбоя были такими же хилыми, а поле для грабежа практически безбрежным.
Сузив максимально число вероятных претендентов на государственную собственность путем обесценивания банковских вкладов граждан, младореформаторы взялись и за ту относительно небольшую часть населения, которая уже имела доступ к управлению предприятиями, была носительницей профессиональных знаний и управленческих навыков. Речь идет о директорском корпусе, инженерно-технической интеллигенции и наиболее активной части рабочего класса. Они все больше втягивались в частнособственническое предпринимательство на основе "полного хозяйствования" и "аренды с выкупом". И вот тогда А. Чубайс объявляет уже проводившийся медленными темпами по китайскому образцу процесс разгосударствления "стихийной приватизацией". По его словам, "это было разворовывание общенародной собственности. Но это разворовывание не было нелегальным, потому что легальных, законных схем разгосударствления не существовало". Подумать только, А. Чубайс в роли блюстителя общенародной собственности! Как бы не так! Его раздражало, что плодами приватизации пользовались другие слои, группы населения, которые он определяет как "партийные, директорские, региональные и отчасти профсоюзные элиты". Чубайс в своем разоблачительном угаре даже сочувствует трудящимся, трудовым коллективам, чьим именем прикрывалось тогдашнее начальство. Совершенно очевидно, что оставлять собственность пусть в частных, но в тех же постылых "совковских" руках было нельзя. Надо было создавать новый класс собственников, не связанных никакой пуповиной с прежним строем, создавать из людей, давно враждебно относившихся к советской системе или внутренне конфликтовавших с ней. Очередь тех, кто ожидал своего куска от упавшей в руки добычи, была весьма велика. По всей стране на разных уровнях, насчитывалось 800-900 тыс. относительно активных "демократических" функционеров, т. е. лиц, исполнявших те или иные властные полномочия. Несколькими годами позже А. Чубайс публично признается, что тогда было возможно и целесообразно обменять власть на собственность. В советское время ни один даже очень высокопоставленный партбюрократ не мог обзавестись собственностью, приносящей доход. Дети Хрущева, Брежнева, Андропова и т. д. зарабатывали свой хлеб в качестве писателей, профессоров, чиновников. Я уж не говорю о министрах, генералах, руководителях экономики. Дальше социалистического треугольника: "квартира, дача, машина" их благополучие не простиралось. Иное дело "демократические кадры". Они сразу же выстроились на предмет получения своей доли трофеев. Удовлетворить всю эту достаточно прожорливую публику можно было, только допустив к приватизационному процессу.
В период противостояния "коммунистов" и "демократов" на стороне последних решительно и последовательно выступали все обладатели тайных капиталов (представители теневой экономики, расхитители государственной собственности в крупных размерах, торговые мошенники - пересортица, усушка-утруска и пр.), оказывавшие немалую финансовую помощь "демократическим" силам, связывая их грядущую победу со своим выходом из финансового подполья. Плечом к плечу с ними стояли еще не слишком густые, но решительные когорты молодых предпринимателей - организаторов и лидеров кооперативного движения. В те годы слова "кооператив" и "кооператор" служили только прикрытием для заурядной частнопредпринимательской деятельности и были забыты практически сразу, когда отпала нужда в светомаскировке. На средства этих людей размножалась вся пропагандистская литература, изготовлялись атрибуты митингов и демонстраций (знамена, плакаты, значки, портреты и т. д.), заказывались стихотворные текстовки, покупалась множительная и звукоусилительная аппаратура. Кто-то кормил горячими пиццами сидельцев на баррикадах около Белого дома в августе 1991 г., бесплатно раздавал горячительные напитки. В те же дни на Лубянской площади из канистр в пластиковые стаканчики участникам митинга наливали водку - и все даром. Всю эту закулисную публику тоже надлежало отблагодарить по заслугам.