В правительство был приглашен и мэр Самары Олег Сысуев, который занял пост вице-премьера по социальным вопросам. На такой же пост был назначен Альфред Кох, давнишний соратник А. Чубайса по приватизационной эпопее. Из "ЯБЛОКА" ушел Михаил Задорнов, соблазненный предложенным ему постом министра финансов. Одним словом, правительство было полностью перекроено, обновлено по желанию А. Чубайса и стало называться "команда молодых реформаторов" (КМР). Ну, казалось, теперь с продуктивной реформаторской деятельности сняты все тормоза. Во всяком случае, ничто не мешало им проявить свои творческие способности, если они были. Кое-что было сделано, но столь мелкое и жалкое, что говорить об этом как об ожидавшемся прорыве в будущее не приходится. Борис Немцов отметился только такими "достижениями", как попытка пересадить всех государственных чиновников на "Волги" с иномарок, которыми пользовались все без исключения ответственные лица. Сама инициатива заслуживает безусловного одобрения, как и вообще политика ориентации потребления страны на продукцию собственного производства, но он не учел глубины и масштабов "озападнивания" нашего госаппарата, компрадорского духа и преклонения перед всем иностранным. Президент Б. Ельцин, вначале поддержавший почин Немцова, сам пересел с привычного бронированного "Мерседеса" на родной "ЗИЛ", но вскоре отказался от утомительной игры в патриотизм и вернулся в "Мерседес". Пронесшийся шквал саркастических, язвительных уколов в адрес Немцова привел к тому, что операция по пересадке чиновников на "Волги" захлебнулась и осталась в истории нашего головотяпства.
В России была проведена деноминация рубля, когда с банкнот убрали три нуля, т. е. стоимость рубля была как бы укрупнена в тысячу раз. Это чисто формальная мера, она не повлияла ни на уровень цен, ни на размеры зарплат. Даже купюры с новыми цифрами оставались во всем остальном облике прежними. Просто государство не могло совладать с громоздкими цифрами в финансовой документации, когда счет шел на триллионы и более в результате необузданной инфляции.
Были введены конкурсы по размещению государственных заказов, закупке продукции для государственных нужд. Если до сих пор поставщики продукции для государственных организаций определялись просто по приятельским или родственным связям, то теперь формально должен был проводиться конкурс, т. е. вводились элементы конкуренции, Сейчас приходится удивляться, почему эта система не была введена сразу же после ликвидации прежних централизованных поставок. Для такой реформы не понадобилось ни кропотливой подготовки, ни особых усилий. Кстати, и сопротивления не было никакого.
Еще меньшее значение для общества имело упразднение института "уполномоченных" банков. Прежде были банки, которые пользовались особыми привилегиями при работе с бюджетными средствами: сбор всевозможных платежей и налогов, размещение и хранение средств государственных организаций, ведомств и структур и т. п. В порядке компенсации за эти особые привилегии "уполномоченные" банки должны были в первую очередь откликаться на просьбы правительства о покупке Государственных краткосрочных облигаций и облигаций федерального займа (ГКО-ОФЗ), т. е. о кредитовании правительства.
Была ликвидирована система спецэкспортеров нефти, при которой юридические или даже физические лица, не имевшие никакого отношения к добыче и транспортировке нефти и ее переработке, получали за счет своих связей в кремлевских верхах право на экспорт - разовое или многократное - определенных квот нефти из государственных ресурсов.
На большее у "команды молодых реформаторов" ума не хватило. Приехавшие в Москву свежие силы "реформаторов" с завистью видели, какую приличную частную собственность успели сколотить себе их старшие предшественники на государственной работе. Роскошные квартиры в домах специальной постройки, стоившие по нескольку миллионов долларов, шикарные собственные особняки в престижных районах Подмосковья, гаражи, полные иномарок, счета в иностранных банках. По сравнению с ними прежние члены Политбюро были жалкими бомжами, прозябавшими в казенных дачах на время, отведенное им до пенсии. О борьбе с привилегиями было забыто прочно и надолго.
Самое первое знакомство с реальным положением дел в государстве убеждало "молодых реформаторов" в полной бесперспективности что-либо исправить в ситуации и подталкивало на простейшее решение: урвать для себя, а там хоть трава не расти. Обстановка всеобщего воровства и рвачества захватила и их. Любопытной иллюстрацией к сказанному была отставка в апреле 1997 г. главного мытаря России (сборщика налогов) Виталия Артюхова, который в последнем интервью перед уходом с должности сказал: "Меня все время упрекают в правительстве в том, что я плохо собираю налоги, и в то же время мне вяжут руки, чтобы я не делал того, что от меня требуют". У президента и правительства не было ни желания, ни политической воли, чтобы навести финансовую дисциплину в стране. Артюхов утверждал, что все крупнейшие неплательщики налогов известны поименно, их не надо искать, они никуда не скрываются, но влияние и связи спасают их от уплаты налогов. В качестве главных нарушителей законов он назвал 83 крупнейшие компании, каждая из которых задолжала более чем по 100 млрд. рублей в качестве налогов. Другая группа компаний, числом около 2 тысяч, имела задолженность не менее 3 млрд. рублей каждая. Более миллиона теневых предпринимателей в торговле, сфере услуг, строительстве и на транспорте вообще не встали на налоговый учет и не платили никаких налогов. В Уголовном кодексе России неуплата налогов не квалифицировалась как преступление, независимо от величины недоимки и злостности намерений неплательщика.
По нашему уголовному законодательству, как бы роскошно вы ни жили, как бы ни сорили деньгами, вы всегда оказывались чисты перед законом. Не надо было доказывать происхождение бешеных денег. Тот же злополучный мытарь Артюхов признавался, что имеется список льгот и освобождений от налогообложения, который занимает 10 страниц убористого текста. Ни представители правительства, ни велеречивые ораторы от оппозиции не сделали ни одной серьезной попытки исправить эти прорехи отечественного законодательства. Как раз наоборот: был принят закон, в соответствии с которым лицо, купившее себе квартиру или построившее другое жилье (коттедж), имело право исключить из налогооблагаемой суммы своих доходов 5000 минимальных зарплат, т. е. где-то 80-100 тыс. долларов. После принятия этого закона пошли плодиться в Подмосковье шикарные поселки особняков, в основном пустующие все время, так как их хозяева предпочитают проводить отпуска за рубежом, где у них нередко имеются резервные резиденции на всякий случай.
Растущие расходы государства требовали новых и новых источников доходов, а владельцы компаний, банков, торговли отказывались давать деньги. Они считали, что вложили более чем достаточно в избирательную кампанию президента, а теперь имеют законное право победителей на трофеи. Жертвой, как всегда бывает в таких случаях, стал простой народ. Правительство выдвинуло две программы "законного отбора денег у населения": первая называлась - реформа жилищно-коммунального хозяйства, при которой должны было быстро и неуклонно повышаться тарифы на газ, электричество, водоснабжение, вывозку мусора и т. д. Обоснование было примитивно простым: при советской власти, дескать, государство несло часть расходов по содержанию жилищно-коммунального хозяйства, изымая необходимые для этого средства из доходов предприятий, т. е. из доходов самих трудящихся. Теперь государство снимало с себя всякую заботу о коммунальном хозяйстве, но даже не обмолвилось, что оно готово увеличить ради этого размер зарплаты на ту величину, которая раньше изымалась советской властью. Таким незатейливым приемом при сохранении нищенских уровней заработной платы стали резко ползти вверх доходы казны от жилищно-коммунальных платежей.